Осенних листьев чехарда,
Я не узнаю никогда,
Что этот день стал красным днем для сиониста
Я не видал как Дом горит
Я первым выстрелом убит
Холуйским выстрелом продажного танкиста.
Я не увижу весь позор
Стрелял ОМОН людей в упор
Ни старикам не дав, ни женщинам пощады.
«Гвардейцы», что родную мать
Легко готовые продать
За «водку- шмотку», «сникерс», баксы, да награды
Я не слыхал, как торгаши
Визжали: - Бей! Дави! Души!
Кресты, в экстазе нацепив на обрезанье.
И, то, что, быдло под «Ура!»
Хлестало водку из горла,
При каждом точном из орудий попадание.
Я не увижу копоть стен,
А, также, то, что «СИЭНЭН»,
Футбольным матчем ретранслировал убийство.
Я, слава Богу, не узнал,
Что этот звездный час настал
Для всех халдеев, педерастов и лейсбиства.
Мне не разрежет больше слух,
Как вам, когда впоет петух
В мотив «Семь сорок» пошлость псевдо русской песни.
Мне не приснится страшный сон
Как кровью залит стадион
За Белым домом, на задворках Красной Пресни.
Я не увижу средь свечей
На Пасху в храме палачей,
Тех, кроме, как чуму потомки не воспримут.
И мне не будет жалко вас,
Всех, кто с «реформами» угас,
Ведь сраму вашего покойники не имут!
Я не узнаю в двадцать лет,
Что обрядят меня во цвет,
В «красно-коричневый», по воле сиониста.
Я не видал, как Дом горит
Я первым выстрелом убит
Холуйским выстрелом продажного танкиста.
5 октября 1993