Бадьян, лаванда, имбирь и мята, настой крапивы – так пахнут осень, полночный замок и мой сюртук. Набрался виски [добавив после пол пинты пива]. Внутри меня по горячим венам струится ртуть. Полынь, рябина, листок герани, аир и угорь. Не нужно думать. Котёл и время. Луна и хмель. Ладонь испачкана чем-то черным [возможно, уголь?]. Плевать, ведь завтра мои манжеты измажет мел. Бадьян, лаванда, полынь, герань, аконит и мята. Какой он? Добрый? В очках? Заносчив? Улыбчив? Груб. Не помогают уже ни зелья, ни сны, ни мантры – мешает запах, тяжёлый запах любви у губ. Бадьян, лаванда, имбирь… к чертям бы! Наступит утро. Проснется день, оглянется вечер, придет экспресс. Мне все равно, что шальная память щекочет ухо, ведь остается отбыть последний учебный рейс.
**
Огонь, котлы, первогодки. Мрак!.. Отыграло лето. Уроки [лекции или практики], тёмный класс. Мне так хотелось сегодня утром проснуться ветром, но я зачем-то ловлю надежды зелёных глаз. Шумели реки волшебной школы: «Приехал Поттер. Тот самый Поттер. Ты видишь лоб его, видишь шрам?». Вокруг него сгруппировалась своя когорта [но взгляд мой точен – он, верно, выскочка и болван]. О, милый Альбус, ты ждал, что я отнесусь с любовью, что у меня затянулись раны – теперь рубцы [и то, что дети не платят сердцем, душой и болью за то, что делали в прошлой памяти их отцы].
Быть может, прав. Но душа мальчишки – не мне забота.
Я протыкаю пером случайно фамильный список.
Глаза в глаза. Как они знакомы.
– О. Гарри Поттер, – почти что шёпотом. – Наша новая
знаменитость.