Не обласкан за байками лет,
по совиному скрытный и зоркий,
он, вбирая пролившийся свет,
вновь царит над забывшейся зорькой.
Наседают вороны, галдят,
за проделки его распекая,
и, с опаской отпрянув назад,
вольной силушки власть возвышают!
Только он, приосанясь на миг,
что с застольем веселый повеса,
снова волен сорвать жаркий крик
над притихшим за выселкой лесом.
Повернётся к закату как раз,
на пустые не глянув затеи, –
нет бесстрашней и тише тех глаз,
нет напористей их и острее.
Пошумит воронье и слетит,
сбив над ельником влаги накрапы.
Ждет их тьма... и за ветками скит...
и когтистые "дьявола" лапы!..