Распалась связь времён

          

 «Серебряный век».    Некоторые читатели, да и современные авторы, со сладкой дрожью в голосе произносят эти слова.  Они в восторге от самого названия. Оно для них звучит как признание в любви.
Да, название красивое, если не вдумываться в его смысл.  Или, вернее, в смысл того, что им обозначается. А если же внимательно подумать…
Вот мне и захотелось ещё раз внимательно вдуматься в эти слова, постараться понять, хотя бы для самого себя, что они значат и для читателя, и для истории литературы.

Это с нынешних позиций не так-то просто, как может показаться на первый взгляд. Ведь изменилось политическое состояние нашей страны. Теперь в серии книг ЖЗЛ пишут о Колчаке и царях Романовых.
Да и самих авторов «Серебряного века» рассматривают в отрыве от того времени, в котором они жили,
как бы не замечая –  что произошло нечто не просто странное, а очень страшное!
А этого делать ни в коем случае нельзя! Без этого многое будет не понятно.

Некоторые критики  даже удивляются тому, что поэты того периода не пользовались большим спросом, да и печатали их с трудом. Получается, что сами критики не помнят о том, что прозаик мыслит – фактами, событиями,  а поэт – исключительно образами, что понять и, следовательно, читать стихи могут далеко не все.   Сегодня, в наши дни очень удобно и даже выгодно восхвалять всё, что
делалось до октября 1917 года, перечёркивая период существования СССР. 
Ведь даже такая поэтесса, как Р.Казакова успела плюнуть на своё прошлое, вместо серьёзных раздумий, мол, «распалась связь времён».  Правда, она же, Р.Казакова, на встрече с поэтами и читателями ( весной 2008 г в библиотеке № 90 им.А.С.Неверова) призывала нас, поэтов, не предавать  свой талант, свою одарённость, не увлекаться карьерным ростом, но растить  своё поэтическое мастерство.

Повернуть время вспять, вернуть прошлое  –  не просто невозможно, но стыдно должно быть для людей, наследников тех, кто пал за Советскую власть в Гражданскую и Великую Отечественную войны.   Сегодня  мы ставим памятник автору, который возвёл матерный язык в ранг литературного,  и тут же умиляемся,  читая стихи поэтов «Серебряного века». Эти восторги можно слышать и по радио, и на телевидении.
В наши дни  до некоторой степени  повторяется время начала ХХ в.
Правда, тогда грамотных людей было мало, но и сегодня почти  всё время  у людей  уходит  на поиски заработка. Да, и книги в наше время не дешевле, чем в те времена.  Забавно, что в Советском Союзе именно в  провинции можно было купить редкую книгу или словарь.

Авторы  серебряного века допускали главную ошибку: принимая поэтов в то или иное объединение,
они ставили задачу, писать по заранее заданным темам.
Но ещё Пушкин сетовал, что в романтическом стиле пишут многие, но при этом:
…темно и вяло,
Что романтизмом мы зовём.
Только за Боратынским он признавал мастерство в создании элегий.

Теперь подумайте: интересно ли читать десятки стихов, хотя и  разных по настроению но написанных
на схожие темы?  А ведь во всех поэтических манифестах именно это и ставилось в обязанность автору.
Вот пример такого манифеста –
Символисты  определили новое искусство как  путь преодоления позитивизма и своеобразную форму богоискательства. Гражданские и социальные темы для стихов отвергаются. Их темы – жизнь, смерть, бог. Пафос «конца века», –  гибель этого мира, воля к смерти – непременные темы этой эпохи. Образ поэта – образ  одинокого пророка.  З.Гиппиус так писала об этом в 1896 г.:
Мне мило отвлечённое:
Им жизнь я создаю…
Я всё уединённое,
Не явное люблю.

Я – раб моих таинственных
Необычайных снов…
Но для речей единственных
Мне не хватает слов.

Если посмотреть  на биографии авторов «Серебряного века», то это в основном люди состоятельные, получившие хорошее европейское образование.  Невольно задаёшься вопросом:
 что их всех заставляло обращаться к темам, далёким от текущей рядом с ними  жизни?
Тщеславное желание хоть чем-то выделиться среди массы пишущей братии? Желание перещеголять французских парнасцев? Или подспудное понимание, что писать о народе лучше Некрасова они не смогут? А, может быть, снобизм? – простое пренебрежение к некрасовской поэзии, к его темам? –

Ведь считал же В.Брюсов, что поэт не должен жить настоящим, а Бальмонт ставил себя выше толпы.
Посмотрите:  циклы их стихов почти всегда носят латинские названия. Даже современная им критика говорила, что такая поэзия создаётся для узкого круга. А что это значит?
Так, например,  Брюсов в одном из стихотворений употребил имя царя – Асаргадон.
Кто из горожан  (о деревне я уж не говорю) знает этого Ассирийского  владыку, да и какой ему интерес читать о нём, когда в жизни повседневной полно не решённых проблем? 

Есть стихи, содержание которых без учебника истории и словаря иностранных слов не понять.
Такие стихи примет далеко не каждый даже достаточно образованный человек. Ведь важно не просто демонстрировать свои познания в истории или других науках. Те далёкие времена давно прошли, там все проблемы разрешены. Живущему сегодня  хочется разрешить проблемы  именно сегодняшней России. Но поэты-символисты об этом не пишут, у них другие цели.

Возьмём для примера стихи Ф.Сологуба::
Я – бог таинственного мира,
Весь мир в одних моих мечтах,
Не сотворю себе кумира
Ни на земле, ни в небесах.

Моей божественной природы
Я не открою никому,
Тружусь, как раб, а для свободы
Зову я ночь, покой и тьму.
Стихи очень похожи на творчество З.Гиппиус. Они и написаны в том же году.
Кроме того, он постоянно говорит про какую-то недотыкомку серую, вспоминает лихо да Дьявола,
и  чёртовы качели…  И так жизнь не весела, а тут ещё и книга нагоняет сплошную тоску. 
Ну, что поделать, такова установка поэтики символизма. 

Прежде, чем читать сами тексты, надо знать, по каким принципам они строятся.
То ли дело, поэзия Некрасова. Если он и плачет, то это слёзы народного горя, боль за униженных
и оскорблённых. Его страдания не наигранны.  Он и говорит в своих стихах языком народа: просто, красиво и  по существу, а не намёками. 

Но  ведь «Серебряный век» – это не одни символисты. Тут есть ещё какие-то адамисты или акмеисты.
Что это-то за штуковина с таким названием? А это всего лишь литераторы, которые отказались
от теорий символизма, стремясь вернуться к предметности реального мира, вернуть в стихи природное начало, «звучную красоту слова»… 

А что же это значит, если говорить простым языком? Писать стихи в духе реализма, как Пушкин
 или Некрасов? Да нет, не упрощайте. Они хотят стать выше этого. Но на словах. 
А на деле – те же символисты,  ведь провозгласить и написать заковыристо можно многое. Но для чего? –
чтобы считаться зачинателями нового литературного направления. Хотя на  практике все эти заявления выполнить невозможно.
 
Что значит, вернуть слову  предметность? Чтоб слово «стул» значило именно стул? Так это было
 и до акмеистов так же. Правда, они ещё прибавили ко всему и тягу к мистике. Но ведь и у символистов тоже нечто похожее: смерть, конец мира. Кто такая «недотыкомка» у Ф.Сологуба? –
 выдумка, мистика!  И практика доказала, что акмеисты недалеко ушли от символизма.

Вот хотя бы основатель нового течения (акмеизм) Н.Гумилёв. О чём он пишет?
Перечислим лишь названия некоторых стихов: «Жираф», «Основатели» (Ромул и Рем), «Шестое чувство»… А вот стихотворение «Соединение»:
Луна восходит на ночное небо
И, светлая, покоится влюблённо.

По озеру вечерний ветер бродит,
Целуя осчастливленную воду.

О, как божественно соединенье
Извечно созданного друг для друга!

Но люди, созданные друг для друга,
Соединяются, увы, так редко.
Мы сейчас можем восхищаться красотой формы, глубиной мысли. Но вспомните, кода было написано
это стихотворение? –  1917-18 гг., когда шла гражданская война. 
Такие стихи уместны и для создания и для чтения в те времена, когда в стране всё спокойно,
 нет смертоносной войны и люди не убивают друг друга.  Но когда в стране решается судьба государства, судьба народа – такие или подобные им стихи мог писать только очень равнодушный
к судьбам страны человек. 

Однако и акмеизм не последнее литературное направление «Серебряного века».
Существует ещё имажинизм, цель которого создавать необычайные образы,  в отрыве от содержания.  Вдумайтесь внимательно в эту установку! – сюжет не важен, важно создание образов, даже вопреки здравому смыслу. Не напоминает ли это вам нечто похожее у А.Вознесенского, особенно в последние годы жизни?   Русский народ никогда не создавал подобных произведений, почитайте внимательно  сборники песен.  Но ведь не будешь же каждому объяснять суть подобных творений.
Символисты словно сознательно отделили себя от реальной жизни и людей. Даже то место, где они постоянно собирались для бесед и чтения стихов, называлось «Башня В.Иванова».

 Мировая история знала очень много литературных направлений.
 «Классицизм» ведёт своё начало от античности и до наших дней. Для него характерна высокая гражданская тематика.
«Сентиментализм» – это конец  XVII в.  Он связан с культом разума, такое искусство эмоционально. «Просвещение» также родилось в это время, оно связано с развитием науки, с «брожением умов»
 в Западной Европе в XVIII в.  Там господствует рационализм.  И, наконец, «реализм». Он показывает жизнь такой, как она есть  в  действительности, но не копирует её. Копирование приходит с появлением  «натурализма»,  но и тут тоже есть свои рамки.

Почему мы говорим, что символизм представляет собой упадочное явление в искусстве?
Да хотя бы по той причине, что это не движение вперёд. Если все предыдущие направления в литературе двигали хоть немного искусство, то символизм – это застой. Сам по себе символ, вещь
в литературе необходимая, она помогает создать образ (дед-мороз – это символ зимы, холода, льда).  Без символов поэзия не может существовать. Но если всё стихотворение превратить в символ, то человек  не сможет понять его смысл. Такие стихи превратятся в загадку.

А ведь суть поэзии – это единство формы и содержания. Можно понять символику басни, притчи, там есть определённые намётки или пояснения. А символисты сами себе задали определённые рамки и  не каждый автор сможет в них уместиться – особенно широко мыслящий, желающий  о многом говорить с читателем. Да и по характеру, данному от природы, не каждый захочет работать,  по чьим-то прописям. 

Ведь поэзия – как я считаю – разговор души автора с душой читателя. А многое ли можно выразить
в символизме? Каждый поэт, с которым встречается читатель, должен быть для него интересен, только тогда книгу будут читать. Именно реализм тем как раз интересен, что он развивается не в каких-то заготовленных рамках – на его палитре лежит жизнь во всём своём разнообразии и многообразии.
Автор сам выбирает, о чём и как ему говорить с читателем. У него только одно условие: быть актуальным, быть интересным.  Но интересным – не любыми средствами.

Настоящий читатель выбирает для себя умного собеседника, с которым есть о чём поговорить.  Такой читатель не любит, чтобы тему разговора ему навязывали: в жизни очень много сложных проблем.
Вот о них и хочет он поговорить, разобраться с умным человеком.
А что могли предложить ему авторы серебряного века? 

Символизм был одним из основных направлений, выше  я уже говорил немного о нём.
Зачинателем символизма считается И.Анненский.  Творчество  этого автора особенно высоко
ценили все символисты. Теоретическую основу  такой литературной группировки выражала
философия В.Соловьёва.

Суть его учения составляли те же сюжеты, что и у символистов: конец истории, отрицание самодержавия, капитализма, борьбу с ними и, наконец, ожидание пришествия Антихриста. Особенно всех увлекал образ Вечной Женственности, который породил сильный творческий  отклик. У А.Блока, например, в цикле стихов  «Незнакомка».

В.Соловьёв писал  так: « Вечно Женственное есть образ  всеединства мира, созерцаемый богом».  Книга И.Анненского «Кипарисовый ларец» вышла в 1910 г и имела большой успех. В  ней чувствуется влияние
и французских символистов и русских писателей – Гоголя, Достоевского.
Вот  его стихотворение «Трактир жизни»:
Вкруг белеющей Психеи
Те же фикусы торчат,
Те же грустные лакеи,
Тот же гам и тот же чад.

Муть вина, нагие кости,
Пепел стынущих сигар,
На губах – отрава злости,
В сердце – скуки перегар.

Ночь давно снега одела,
Но уйти ты не спешишь,
Как в кошмаре, то и дело:
«Алкоголь или гашиш?»

А в сенях, поди, не жарко:
Там, поднявши воротник,
У плывущего огарка
Счёты сводит гробовщик.
Реалистические картины, свойственные Гоголю, у него перемежаются с фантазиями, миражами.
А это уже отзвуки французских авторов.

 К старшим  символистам  можно отнести и К.Бальмонта, В.Брюсова, Ф.Сологуба, А.Белого, А.Блока.
Вот небольшое стихотворение Белого «Солнце», посвящённое К.Бальмонту:
Солнцем сердце зажжено.
Солнце – к вечному стремительность.
Солнце – вечное окно
В золотую ослепительность.

Роза в золоте кудрей.
Роза нежно колыхается.
В розах золото лучей
Красным жаром разливается.

В сердце бедном много зла
Сожжено и перемолото.
Наши души – зеркала,
Отражающие золото.          (1903 г.  Серебряный колодезь)

Символизм,  пожалуй, был самым крупным литературным направлением в те годы. Его авторы
выпускали даже свой журнал  «Мусагет».  Но не все  символисты слепо следовали тому, что провозглашалось в их манифестах. Так, Вяч.Иванов считал, что всякое творчество символично. Свою теорию он  называл реалистическим символизмом.  Легко ли было вообще разобраться в символистской поэзии, если А.Белый насчитал двадцать четыре способа толкования самого этого понятия?   И не всем были понятны, а, возможно, и интересны их философские и религиозные споры.

 Ведь только тот человек, который чётко представляет, что он хочет выразить в своём творчестве, может быть подлинным автором. Сознавая свои задачи, он и форму их воплощения выбирает правильно.  Каждый поэт должен сознательно или интуитивно чувствовать, для кого он пишет, кто будет его читателем.  Напомню, что в России того периода было всего двадцать семь процентов грамотных.

Но, чтобы понимать поэзию символа, одной грамотности мало. Надо было знать психологию,
философию, историю,  разбираться в религиозных учениях.  И это только минимум того, что требовалось  для вхождения в тему символизма.  А время-то было очень сложное. Народ, недовольный результатами земельной реформы, устраивал  бунты, захватывал помещичьи земли,  порой жёг их усадьбы. Люди хотели решительных  перемен в своей жизни.  А столыпинские реформы были рассчитаны почти на двадцать лет.  Россия тогда была страной аграрной, крестьяне желали получить землю сразу и без выкупа, чего не хотела всласть. В связи с поражением революции 1905-1907 гг. реакция ещё больше  усилилась. Возникли военно-полевые суды. А в стране что ни год – то неурожаи, то голод.

Понятно, что  и материальное состояние рабочих не позволяло им тратить деньги на покупку книг, которых было и мало по тиражу, да и стоили они дорого (10 руб.).
И вот в таких условиях, некая группа писателей вдруг начала заниматься реформой литературы.
Могла ли она рассчитывать не столько на успех, а хотя бы на простое понимание того, что  она делала? 
Я более или менее подробно рассказал о группе символистов.  Но тогда же были ещё акмеисты, имажинисты, футуристы – это тоже достаточно крупные кружки, не говоря уже о ничевоках и беспредметниках и т.д.

Для того чтобы любое направление в искусстве нормально развивалось, необходимы соответствующие условия. И прежде всего, улучшение материального  положения народа – этого главного потребителя литературы.  Да и образование необходимо было сделать обязательным. Малограмотному человеку трудно, а то и вовсе невозможно что-либо понять в литературе, не то что во всех  её течениях.  Но декаденты этого или не понимали, или не хотели учитывать.  Они жили своей, оторванной от реальности жизнью. Об акмеистах я тоже упомянул вскользь, что они только названием отличались от символистов.

А чего хотели имажинисты? В чём была суть их творчества?
Как сказал о них сам Есенин, они искали новые образы. Но эти поиски заводили их в творческий тупик,
ибо образ был для них важнее содержания. Самым известным имажинистом являлся А.Мариенгоф.
Вот его стихотворение, посвящённое Ивану Старцеву:
На сердца ладонях
Несу любовь.
Её возьми –
Как голову Иоканана,
Как голову Олоферна…
Она мне, как революции – новь,
Как нож гильотины –
Марату,
Как Еве – змий.
Она мне, как правоверному
Стих
Корана,
Как за Распятого,
Иуде – осины
Сук…
Всего кладу себя на огонь
Уст твоих,
На линии рук.       1916 г.

Кто из простонародья мог знать Иоканана или Олоферна? Да и гильотина с Маратом были
для них  тёмным лесом.  А где рифмы, есть ли они? Рифмы есть: любовь-новь, Олоферна-правоверному,  распятому – Марату. 
Вполне возможно, я и ошибаюсь.  Но  главное –  что хотел сказать своим стихом автор? Это мог понять только тот, кому Мариенгоф посвящал эти строки.
А что нового они могли дать для развития поэзии?

Уж если такой талантливый автор, как Есенин, умевший создавать очень необычные образы,
без сожаления ушёл от них, то, видно, это направление в литературе оказалось бесперспективным. Оно ничего нового не дало Есенину, так что же оно могло дать другим?  Писать только ради собственного удовольствия, занятие мало продуктивное.  Каждый автор подсознательно хочет, чтобы его творчество, кто-то оценил. И не просто с точки зрения «нравится или нет». Хочется, чтобы заметили всё хорошее, что вложено в стихи, отметить недостатки, если они есть. Иными словами, хочется получить всестороннюю оценку. И такую оценку хочется получить не только в среде своих единомышленников, а и со стороны не заинтересованных читателей. 

В стране, где основной принцип всякой деятельности составляет доход, получение выгоды от своего дела, такие стихи вряд ли могли найти издателя. Они с трудом пробивались к читателям.
Да и читателей-то было очень мало. Надо помнить ещё и о том, что в  те годы шла японская война,
очень неудачная для России. Иными словами, интересы людей – читателей –  были направлены
не на литературу.  И скорее всего могли всех заинтересовать строки Бальмонта, который писал
о царе:
Наш царь – Мукден, наш царь – Цусима,
Наш царь – кровавое пятно,
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму – темно.

Наш царь – убожество слепое,
Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
Царь – висельник, тем низкий вдвое,
Что обещал, но дать не смел.

Он трус – он чувствует с запинкой,
Но будет, – час расплаты ждёт.
Кто начал царствовать Ходынкой,
Тот кончит, встав на эшафот.                1906 г.

Эти стихи прямо говорили о современности, о том, что было понятно каждому без пояснений.
Эти стихи не только давали правдивую характеристику власти, но и оказались пророческими.
Подобные произведения очень резко выбивались из тех рамок, которые ставились перед участниками серебряного века любого литературного направления. 

Большой была и литературная группа футуристов.
Своим учителем и зачинателем футуризма в России все они считали В.Хлебникова. Футуристов
объединяла вера в то, что традиционное искусство рухнет. Они вводили в свои стихи слова,
порой лишённые всякого смысла. Одной из  установок футуристов было –  избегать лирики,
не писать о природе, пользоваться только фактами жизни. Они создавали неологизмы,
использовали так называемую «заумь» – заумный язык.  Сначала они своим творчеством
 стремились шокировать читателя. Достаточно вспомнить хотя бы названия издаваемых ими
сборников: «Дохлая луна», «Пощёчина общественному вкусу».  Да и в своём  манифесте
футуристы призывали сбросить Пушкина с парохода современности.

В их группу входили такие авторы, как И.Северянин, Б.Лифшиц, В.Маяковский, Н.Асеев,  Д.Бурлюк и др.
Но постепенно из всего состава футуристов стали выделяться наиболее талантливые авторы:
В.Маяковский, И.Северянин, Н.Асеев, Б.Пастернак. Они стали заметно отходить от декларированных условий своего кружка.  Это особенно заметно по творчеству того же Маяковского, Асеева, Пастернака. После краткого увлечения футуризмом, они стали писать вполне понятные, богатые интересными образами стихи. Маяковский в последние годы уже старался создавать стихи в размерах классической поэзии. Талантливые авторы поняли, что в новых условиях (после революции) старыми формам  многого не создашь ,  а просто потеряешь своего  читателя.
Но в первые годы ХХ в. они продолжали свои эксперименты с сюжетами и языком.

 Стоит немного поразмыслить и над самим названием того недолгого периода.
Мы никогда не говорили о поэзии начала XIX  в, что это «Золотой век». Просто употребляли выражение «Поэты пушкинской поры». Но с сегодняшних позиций понятно, что именно тот период в развитии литературы с полным основанием можно назвать  «Золотым веком». Он действительно дал массу талантливых авторов.  Это – К. Батюшков,  Е.Баратынский, А.Грибоедов, К.Рылеева, А.Бестужев,
В.Жуковский, П. Вяземский, В.Кюхельбеккер, А.Дельвиг, А.Кольцов,И.Крылов, Д.Давыдов, Д.Веневитинов, А.Полежаева, Н.Языкова, П.Плетнёва.  Возможно, я вспомнил далеко не всех. 
И среди них, как солнце среди нашей галактики, возвышается фигура Пушкина. 

А ведь они оставили очень яркий след на нашем поэтическом горизонте. Я смотрю на сборники «Библиотека поэзии». Каждому из вышеназванных авторов в ней отведён отдельный том. Их творчество не потускнело  вплоть до наших дней, более того, на стихи многих из них написаны прекрасные романсы.  Но главное – «поэты пушкинской поры» открыли новую страницу в развитии русской литературы – натуральную школу, как назвал критический реализм В.Белинский.

Всего перечисленного уже достаточно, чтобы с глубоким почтением отнестись к его авторам.
А что нового внесли в русскую литературу авторы так называемого «Серебряного века»? Уже само это название говорит о том, что их никак не поставишь в ряд с  «Золотым веком».  Да и длился этот век всего лет двадцать. Конечно, не будем отрицать, что его авторы писали красивые стихи, были людьми образованными. Но если поэты пушкинской поры отразили в своих стихах жизнь тогдашней России,
то их наследники, по словам М.Цветаевой, писали о чём угодно, только не о своей стране.  Их стихи не расходились в списках по России, как стихи Пушкина, Рылеева, Грибоедова.

А что они дали самой литературе? Проложили ли новые пути? Если их век длился так мало, то невольно возникает вопрос: а почему?
Тут дело не просто в сложностях экономической и политической жизни страны. И уж, конечно, не
в том, что произошла революция. Некоторые  литературные кружки существовали и после неё.
Всё гораздо сложнее, чем кажется некоторым критикам.  А дело именно в том, что все эти авторы –
и символисты, и акмеисты, и имажинисты, а также большинство футуристов, – были слишком далеки
от жизни и забот своей страны, своего народа.

Их интересовало только своё творчество, своя личность. Их индивидуализм разрастался непомерно. Достаточно вспомнить хотя бы стихи Северянина:
Я гений, Игорь Северянин,
Своим успехом упоён,
Я повсеградно оэкранен,
Я повсесердно утверждён.
   
Современного читателя или пишущего стихи здесь может заинтересовать лишь умение автора
 создавать весьма оригинальные неологизмы. Да, в четверостишие  он сумел вложить очень
 интересные мысли: повсеградно (по всем городам), повсесердно ( по всем сердцам). На
 подобные вещи были способны только Хлебников и Маяковский. Вспомните его слова из
 стихотворения о советском паспорте: «змея двухметроворостая»;  у него же сть и такие стихи:
Я сразу смазал карту будня,
Плеснувши краску из стакана.
Я начертил на блюде студня
Косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
Прочёл я зовы новых губ.
А вы ноктюрн сыграть могли бы
На флейте водосточных труб?
Вот строчка про водосточные трубы мне кажется оригинальной. А всё стихотворение в целом?
 О  чём оно?  «А, это так, для стихов, чтоб почуднее было», как говорили о поэзии в народе.
 Да, стихи абсолютно пустые. И так писали многие футуристы, ничевоки или  беспредметники. 

Невольно хочется привести небольшой пример из книги В.Рождественского «Жизнь слова».
Сам автор – очень интересный поэт,  большой знаток литературы. Он пишет, что однажды в
университет, где он учился в 1916 г, пришёл поэт Бальмонт. Во время антракта автор услышал
отдельные слова:
– В первый раз вижу я Бальмонта. Совсем не такой, каким я себе его представлял.
-–А  что же в нём такого удивительного?
-–Да весь он какой-то выдуманный, не настоящий. Играет сам себя.
– И весь надменный какой-то. Словно испанский гранд.
– Ну и пусть гранд! Зато какой поэт удивительный!
– В чём же его удивительность?
–  Ну, хотя бы в необычной музыкальности его стихов.
–  А вы, коллега, запомнили что-либо кроме этой музыкальности?
–  Мне было просто приятно его слушать.
– Ну, этого ещё мало. А сам он о себе действительно высокого мнения:
       Я – изысканность русской медлительной речи,
       Предо мною другие поэты – предтечи,
       Я впервые открыл в этой речи уклоны,
       Перепевные, гневные, нежные звоны.
                Я – внезапный излом,
                Я – играющий гром,
                Я – прозрачный ручей,
                Я – для всех и ничей.
Конец цитаты (стихи Бальмонта  здесь мной сокращены В.Ш.).

Если Некрасов ещё говорил:
Я лиру посвятил народу своему,
Быть может, я умру, не ведомый ему…
То Бальмонт прямо заявляет: « Я для всех и ничей». Значит, он пишет исключительно для
самого себя. А кому может быть интересен такой поэт- эгоист? Только для таких же людей,
как он сам. Впрочем, авторы всех литературных направлений того времени ничем в принципе
не отличались от Бальмонта.  Могло ли такое самодовольное и пренебрежительное отношение
 к людям нравиться  тогдашним читателям?  И это могло явиться причиной не популярности поэзии
«серебряного века».

 Но в те же годы жили и творили поэты, которые не входили ни в какие литературные
 объединения. Это, в первую очередь, И.Бунин, М.Цветаева, С.Дрожжин, Скиталец и некоторые
 другие. Их почему-то включают в сборники поэтов «серебряного века», хотя они всего лишь жили
 и творили рядом с действительными приверженцами и авторами «серебряного века».

И Бунина и  М. Цветаеву знают, хотя бы по фамилии, многие. А кому известен сегодня такой автор,
как Спиридон Дрожжин? Мало кому,  И это обидно. Когда-то частенько по радио я слышал
прекрасную песню на его слова:
Быстро тучи проносилися
Тёмносинею грядой,
Избы снегом опушилися,
Был морозец молодой.

Это самое начало его поэмы «Дуняша».
В тверской области, в посёлке Завидово, создан музей С.Дрожжина.

А вот о Скитальце мы знаем очень немного. Это был поэт и прозаик, в  моей книге о «Серебряном веке»
он изображён с гуслями. Хочется привести  его стихотворение «Кузнец», написанное в 1901 г.:
Некрасива песнь моя –
Знаю я!
Не похож я на певца –
Я похож на кузнеца.
Я для кузницы рождён,
Я – силён.

Пышет горн в груди моей,
Не слова, а угли в ней!
Песню молотом кую,
Раздувает песнь мою
Грусть моя!
В искрах я!

Я хотел бы вас любить,
Но не в силах нежным быть:
Нет – я груб!
Ласки сумрачны мои:
Не идут слова любви
С жарких губ.

Кто-то в сердце шепчет мне:
«Слишком прям ты и суров –
Не скуёшь ты нежных слов
На огне!

Лучше молот кузнеца
Подними в руке своей
И в железные сердца –
Бей!»
Скиталец  был в своё время очень популярный исполнитель песен на собственные стихи,
Его произведения  издал М.Горький.

Обычно нам о «Серебряном веке» говорят только как о кружках или школах  символистов, акмеистов
или футуристов.  Эти школы действительно сыграли  немалую роль в  истории русской литературы.
Такие её авторы,  как Блок, Гумилёв,  Брюсов или Маяковский после  революции помогали  авторам
пролетарской литературы, вели с ними занятия. Но большинство из поэтов «Серебряного века»
всё же оказалось за границей.

Что же внёс нового «Серебряный век»? Сказать, что ничего особенного – было бы несправедливо.
Он во многом раскрыл большие возможности русского слова в передаче самых сложных
литературных форм. Показал красоту и гибкость нашего языка. Особенно много интересного
 в  смысле экспериментов со словом сделали футуристы – В.Хлебников и В.Маяковский. Это уже
немалый итог.  Но самое главное всё же, состоит в том, что вся поэзия  того периода показывает
нам, что оторванность поэтов от живой, пульсирующей рядом с ними жизни, чревато очень
серьёзными последствиями: равнодушием читателя к их произведениям. – ибо  связь времён
распадается, если  даже зная своё прошлое, понимают его однобоко.

Только лишь настанут сроки,
И в душе начнётся шум,
Я волнующие строки
В книгу жизни заношу.
Всё что сердце растревожит,
Заношу с мечтой простой,
Что потомок наш, быть может,
Их отыщет в книге той.
Перечтёт не без волненья
Те заветные листы,
И лицо закроет тенью
Грусти, радости, мечты…
Или в некий день особый,
Заглянув мельком туда,
Скажет грустно, но без злобы:
Боже, что за ерунда!
15. 10. 15.