Спас Последний троллейбус

    
     Еще совсем недавно безоблачное небо затянули отяжелевшие от непролитых дождей тучи. Солнце некоторое время пыталось пробиться своими лучами к остывшим за ночь горам, но подул резкий ветер, пахнущий снегом и дождем, и оно сдалось на милость непогоды.
Все происходящее в окружающем мире и притягивало, и зачаровывало, но и вызывало тревогу. Все признаки ухудшения погоды. И если бы не зачетное восхождение, заканчивались сборы, то можно было бы отложить его на пару дней. Поэтому, Алексей понимал, им предстоит неравный поединок с непогодой. И не только неравный, но еще и опасный, так как воздух наполнил запах озона, первый признак неизбежной грозы.         
    Удобная площадка для бивака, на которой можно было бы установить палатку, осталась далеко внизу. Не оставалось ничего другого, как только возможно быстро подняться на вершину по крутому снежно-ледовому склону и спуститься с неё, оперативно теряя высоту.
Подъем группы на вершинную башню совпал с первыми грозовыми разрядами в районе вершины Сарыкол-баши. Дождь сменился снегом.
   - На вершине не задерживаемся, - решил Алексей. – Ребята спускайтесь в кулуар. Костя, подстрахуй меня, - я поднимусь к контрольному туру, сниму записку, оставлю нашу.
- А мы? – удивилась Дина. Мы что, на вершину не пойдем?
- Дина, мы же на вершине. Просто тур, сложен немного в стороне на скальном островке. Да и опасно сейчас, - стараясь не смотреть в глаза ребятам, решительно произнес Алексей.
Но его решительность растаяла, когда он увидел их огорченные лица: как это находиться в десяти метрах от контрольного тура и не подняться к нему? Это чувство было знакомо и ему самому, поэтому он согласился:
- Хорошо, хорошо…
А гроза приближалась. Алексей торопливо поменял записки в контрольном туре.
- Спуск по кулуару простой, но много живых камней. Спускаемся одновременно, подстраховывая друг друга. И еще, для скорости спускаемся с укороченными веревками.
- Сейчас бы перекусить,- предложил Саша.
- Не мешало бы, - поддержали и другие.
Но ударившая в склон вершины молния, зазвеневшие ледорубы начисто отбили чувство голода. Аппетит пропал.
- Уходим!
    Разряды молний следовали один за другим. Молнии кромсали небо, повисали над вершиной, словно выбирая жертву. Огненное кольцо сужалось, но вырваться из него не было никакой возможности. Выбора пути нет, кроме глубокого, камнеопасного кулуара между двух вертикальных скальных стен. Чередование ослепительных вспышек и непроницаемой черноты, словно рваная кинопленка, где каждый кадр между вспышками – маленькая жизнь.
               
   - Осторожно, осторожно, - не уставал повторять Алексей. – Сейчас главное, потерять высоту.
   Очередной разряд молнии угодил в вершину, и вершина ответила на него камнепадом.
   Алексей остановился, уперся для большей устойчивости ледорубом в скальный борт кулуара, чтобы оглянуться, посмотреть на ребят, подбодрить их. И в этот момент огненная стрела практически в горизонтальном полёте вонзилась в ледоруб. Алексею показалось, что он оказался в огненном столбе, в самом его центре. Еще не осознав до конца, что произошло, он пытался вырваться из адского пламени в то время, как его со страшной силой прижимало к земле. Откуда-то доносились тревожные голоса, сливающиеся со звуками грозовых разрядов. Вспышка молнии была настолько сильной, что все на какое-то мгновение ослепли, зажмурили глаза и никак не могли их открыть.
- Алексей, отвечай! Как ты?
- Молния ударила в него.
- Все нормально, - хотел бы ответить Алексей, но судорога свела тело, губы, руки.
    Бешено колотилось сердце, и каждый удар его отдавался болью в груди, в голове. И эта боль становилась настолько сильной, что Алексею, осознавшему, наконец, весь трагизм происшедшего, хотелось одного: быстрей бы всё закончилось. Но острая мысль, словно вспышка молнии, а может это и была очередная вспышка ее, пронзила его: « А как же группа? Как они без меня?» И вдруг в угасающем сознании он, словно наяву, увидел могилу матери, которую так в этом году и не посетил до поездки в горы, что обычно делал каждый год. Могила смотрелась сиротливо на заросшем бурьянами пустыре. И он, как показалось, закричал изо всех сил:
- Не-е-е-т!
    Грозовой разряд, словно эхо многократно повторил его «Не-е-е-т!»
И ему показалось, что он вырвался, наконец, из огненного плена…
    Растерянные, обескураженные своей беспомощностью, участники восхождения, находящиеся выше Алексея, наблюдали за тем, как он покатился по склону, словно тряпочная кукла ( таково впечатление одного из участников восхождения). Их воображение рисовало жуткую картину того, что может произойти. В конце кулуар переходил в крутой 300-х метровый снежно-ледовый склон…
К счастью на пути падения Алексея оказалась большая скальная глыба, остановившая падение. Первым к нему спустился Константин. Алексей лежал на правом боку. Струйка крови стекала с разбитого лба (каска во время падения слетела с головы). Его открытые глаза устремлены вниз, словно пытаясь рассмотреть дальнейший путь спуска в пелене падающего снега. Раздался еще один разряд молнии, угодившей в ершину, - гроза как бы поставила последнюю точку в своём драматическом сценарии. С неба падал и падал густой лапчатый снег…
Вскоре подошли и остальные участники, растерянные.
Лещенко Борис пощупал пульс на шее Алексея.
- Живой, - прошептал он. – Пульс слабый. Что делать будем? Сколько до связи.
- Два часа, - ответил Костя. – Но надо организовывать бивак. В пяти метрах выше под нависающей скалой есть площадка. Дина, ты остаешься рядом с Алексеем, а мы сейчас оборудуем площадку.. Придется ночь коротать здесь. Кстати, рация уцелела?
   Он достал рацию из внутреннего кармана пуховки Алексея. Включил ее. С облегчением вздохнул:
- Жива! Нам повезло…

***
   Снег продолжал падать, как если бы природа старалась замести следы своего преступления. Отголоски грозы доносились из соседнего ущелья.

***
   Алексей с трудом открыл глаза. В памяти – пустота. И ее начали заполнять первые впечатления вышедшего из забытья ( как впоследствии сказали врачи, «из клиники») человека: стерильная белизна окружающего пространства, в которой растворился рельеф, тошнотворный запах подгоревшей ткани, плоти, соленый вкус крови на губах. И еще – холод. И кто-то рядом с ним, присыпанный снегом. Алексей попытался приподняться, опираясь на левую руку, ухватившись за выступ большого камня. Но странное дело: рука не выполняла его команду. Она выглядела неестественно маленькой, а главное, непослушной.
Гул доносившихся голосов, строящих площадку, вырвал его на мгновение из забытья, и он прошептал:
- Где ребята?
   От неожиданности Дина вскочила на ноги и закричала:
- Он живой! Алексей пришел в себя!
   Тотчас же Борис Лещенко с аптечкой спустился к Алексею.
- Борис, что со мной. Рука не слушается. Хочу опереться и не могу. Помоги мне подняться.
- Алексей, спокойно, спокойно. Сейчас все сделаем. Только держись. Прошу тебя, держись. Дина, нужны бинты. Надо забинтовать все участки обожженного тела. Но сначала - пару уколов. Костя, готовь чай!
После уколов Алексей снова отключился.
-Мужики, спускайтесь сюда. Надо перенести Алексея на площадку. Он сам не сможет пока двигаться.
***
    Константин в 18-00 вышел на связь, сообщил начальнику спасслужбы лагеря Зайцеву Киму Кирилловичу о случившемся. Уточнив все обстоятельства и информацию о состоянии группы, Ким Кириллович сразу же раскрутил механизм организации спасательных работ.
   - Всем группам, находящимся в районе вершины Адыр-су-баши , быть готовыми к участию в спасработах. По возможности подойти поближе к Южному гребню спускового маршрута с вершины и ждать особого распоряжения. Прошу информировать меня лично каждый час о состоянии пострадавшего. Через час с вами свяжется доктор.

    Придя в себя, Алексей виновато улыбнувшись, сказал:
- Простите меня, мужики, что я вам доставил столько хлопот.
- Ничего, ничего, - ответили Дина и Ольга.
А снег все падал и падал, и его приходилось периодически стряхивать с пленки, которая прикрывала сверху площадку. Костя хлопотал у горелки, топил снег для чая.
Ребята сосредоточенно молчали, погруженные в нерадостные мысли. Оценив обстановку, Алексей к удивлению всех предложил:
- А давайте споём.
Все промолчали.
- Люблю песни Булата Окуджавы. Например, эту. Сначала он произнес речитативом несколько слов, а потом запел:
Когда мне невмочь пересилить беду,
Когда подступает отчаянье,
Я в синий троллейбус сажусь на ходу,
В последний, в случайный.

Последний троллейбус, по улицам мчи,
Верши по бульварам круженье,
Чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи
Крушенье, крушенье.

Последний троллейбус, мне дверь отвори!
Я знаю, как в зябкую полночь
Твои пассажиры, матросы твои
Приходят на помощь.

Я с ними не раз уходил из беды,
Я к ним прикасался плечами...
Как много, представьте себе, доброты
В молчанье, молчанье.

Последний троллейбус плывет по Москве,
Москва, как река, затухает,
И боль, что скворчонком стучала в виске,
Стихает, стихает…

  И магия слов, мелодии, а главное, что ее предложил спеть Алексей, превозмогая боль, произвела нужный эффект. Алексей после очередного обезболивающего укола забылся, а ребята начали вспоминать до мелочей всё пережитое ими.
***
   К утру непогода не улучшилась, Низкая облачность исключала возможность вылета вертолета, чтобы снять Алексея с вершины. Ждать улучшения погоды – безнадежно, так как прогнозы не утешительные.
   Выйдя на связь с лагерем, Костя доложил обстановку. Ким Кириллович, учитывая состояние маршрута после ночного снегопада, распорядился:
- Оставайтесь на месте. К вам поднимается спас отряд МЧС. Руководит отрядом Никитин Сергей.
  Алексей взял рацию:
- Ток 1, я Ток 11.
- Ток 11, докладывайте обстановку. Ленчик, рад тебя слышать, - выкрикнул обычно сдержанный Ким Кириллович.
- Взаимно. Ким Кириллович, мы выходим с бивака примерно через час.
- Что значит, выходим? Я приказал оставаться на месте. К вам поднимается отряд во главе с Сергеем Никитиным.
   Поскольку все рации работали на одной частоте, то к разговору подключился Сергей:
- Алексей, ты что, собираешься спускаться самостоятельно?
- Да, Сергей! Ты же хорошо представляешь гребень вершины да еще после такого снегопада. Где-нибудь уроните меня или…
- Да я всё понимаю, но Ким…
- Как погода внизу?
- Идет дождь. Циклон накрыл весь Кавказ.
- Сергей, делаем так. Вы поднимайтесь к ключевой стенке. Там и примите меня в свои крепкие объятия.
   Став свидетелями разговора, ребята молчали. Они обреченно смотрели по сторонам. « Как спускаться?» - читалось в их глазах. Всё также валил снег, сквозь толщу облаков не пробивалось ни одного слабенького лучика солнца. Зловещие скалы в белом одеянии, словно в саване, убивали всякое желание двигаться.
- Ребята, снимаем бивак, - распорядился Алексей.
   Подозвав к себе Бориса, попросил:
- Если есть еще что-то обезболивающее, уколи, дай выпить. Мне достаточно – часа два. Костя, надо уходить из кулуара, пока не пошли лавины. Делаем так, Костя. Чтобы как-то подавить у ребят чувство страха, неуверенности, ты выпускаешь меня вперед на жесткой страховке. Я должен пройти первым хотя бы пару веревок, пока ребята разогреются и почувствуют себя более уверенно.
- А может быть, я пойду первым?
- Нет, нет, Костя. Я не смогу тебя удержать при срыве.
Понимая, что спорить с Алексеем бесполезно, Костя согласился, не проронив больше ни слова.

***

               

          Все произошло дальше, как и планировал Алексей. Непрерывная связь с лагерем, с группой спасателей поддерживала морально и его, и группу. У подножья 30-метрой стены их ожидал уже спасотряд. . Поскольку вертолет не мог пробиться к вершине из-за низкой облачности, то не оставалось ничего, как продолжить спуск дальше. Внимание, предупредительность, желание облегчить участь Алексея не имела границ. И он продолжал спускаться самостоятельно.
И только увидев вертолет, поднимающийся из ущелья под самой кромкой облачности и услышав слова пилота: « Остановитесь! Мы вас заберем!», Алексей опустился на землю.
***

Вертолет сделал остановку на берегу реки напротив лагеря, нужно было забрать вещи и документы Алексея. Ким Кириллович обнял его перед взлетом и прошептал:
- Держись, Лёнчик! Знаешь, а давай доживем до будущего лета!
- Конечно же, доживем, Ким! А как же иначе…

В больнице гор. Нальчика родились эти строки:



Давайте доживем до будущего лета,
Чтоб в «Уллу - Тау» встретиться средь сосен и берез,
Чтоб вновь испить соленый вкус победы,
Чтоб радоваться встрече и не стесняться слез.

Давайте доживем до будущего лета,
Чтоб вновь вернуться в край заоблачной мечты,
Чтоб души отогреть в лучах его рассветов,
Чтоб отыскать в снегах следы своих друзей.

Давайте доживем до будущего лета,
Чтоб вновь собраться вместе над сказочной рекой.
Коль суждено нам пасть, то суждено воскреснуть
В лугах ее зеленых с волшебною росой.

***
И Алексей вопреки пессимистам, считающим, что после пережитого он завяжет с альпинизмом, вернулся. И больше того, они с Костей прошли этот же маршрут, посидели на месте памятного бивака.
- Костя, что нам все-таки помогло выстоять, победить все обстоятельства?
- Честно?
- Честно.
- Знаешь, « Последний троллейбус». Когда ты предложил спеть его, не только ребята, но я удивился, подумав… Впрочем, не будем о плохом… Именно он спас нас..