Взрывался каждый день слепой картечью,
Когда я открывал огромный мир.
И воздух наполнялся грубой речью
Бродяг морских и звоном их рапир.
И слышались мне стоны и проклятья,
Как будто сам пошёл на абордаж;
Рубились на бортах лихие братья.
Из книжной яви возникал мираж.
А время шло и таяло до школы,
Где первый класс и первые друзья,
Смешных обид нелепые уколы,
Игра в футбол — обычная стезя.
Частенько дома за вечерним чаем
Мне строго выговаривала мать:
"Ты время-то, сыночек, замечаешь?
Уроки ведь не сделаны опять."
Я маму слушал, папу редко видел:
Командировки разлучали нас.
(Официально он работал в МИДе,
Но совсекретный был ему приказ...)
Вот мы с отцом, прижавшись, на диване...
Коллекция значков из разных стран.
Счастливый миг... Потом купанье в ванне.
И чёрно-белый светится экран.
Далёкий берег веры и восторга.
Но он ушёл однажды насовсем,
Не рассказав о странах на Востоке,
О плаванье туда историй всех.
Мне пацаны на лавочке внимали.
(Ведь папа на прощанье обещал
Из Азии военные медали
Мне привезти на лацкане плаща)...
Что можно без отца и без медалей,
Не сразу, постепенно осознал...
Летели дни и, ноги сняв с педалей,
Я мчался, отпуская тормоза!
Срывался с кручи, так что сердце жало,
Чтоб пацаны кричали мне вослед...
Лишь иногда покалывали жалом
Мгновенья прошлых беззаботных лет.
Кровянку лил не в книгах, а по правде.
Не трусили с товарищем моим
И дрались со шпаною слабых ради,
Хоть часто доставалось нам двоим.
Порою мама надо мной украдкой
Вздыхала, к синяку прижав пятак:
"Совсем в отца, с такою же повадкой,
Ведь больше их". А я: "Ну надо так".
"За дело, хоть?". И я кивал: "За дело.
Они, мерзавцы, мучают собак."
"Ну что ж, сынок, вы поступили смело.
За дело драться — вовсе не пустяк".
Вот день пришёл, усатый умер кормчий,
И с пацанами на перекладных,
В столицу, контролёрам рожи корча,
Мы добирались в первые ряды.
Гремел оркестр, и, вымокший до нитки,
Я плакал горько вместе со страной,
Где страх и кровь разматывались свитком —
Кирпичною кремлёвскою стеной.
Мои проказы, шалости лихие,
Забавы детства, вольница дворов
Казались каплей в сумрачной стихии:
Я взрослым стал не в лучшем из миров.
--------------------------------------
Полсотни лет и пожелтевший снимок.
Серьёзный взгляд и стрижка полубокс,
Одеты скромно, каждый, словно схимник;
И крайним справа папа смотрит вбок...
Благодарю автора сайта Стихи.ру Николая Сысойлова за помощь в редакции стихотворения.
Последняя редакция 30.05.2016