-Ну и?... -Королева смотрела поверх склоненных голов придворных в глаза бессовестной девицы.
-Так говоришь, ты всегда делаешь это осенью, то есть ты...
-Шуршу листьями! - Улыбнулась менестрель.
-Листьями... - Во взгляде королевы появился стальной блеск. А пальцы забарабанили по резному подлокотнику трона.
-Ну, да! -Девушка пожала плечами. - Это же так здорово,-идти по осеннему лесу, который ковром устилают золотые кленовые звезды, дубовая листва, "пятерни" каштанов, - золото, бронза и медь! А ты загребаешь листву ногами, чувствуешь, как она шуршит и потрескивает, шепчет тебе осенние сказки. И ты впитываешь эти теплые истории, ведь они созревали целое лето. А потом ты берешь и оживляешь их! - Восторженный голос уличной певицы взлетел под купол залы и зазвенел где-то в вышине серебряным эхом. Девушка едва не рассмеялась, вспомнив ощущение счастья, которое захлестывало её каждый раз, как она шуршала листвой в южной роще вместе с малышней из Квартала Попрошаек.
Придворные инстинктивно втянули головы в плечи. Наиболее мудрые печально вздыхали, предугадывая участь девчонки.
- Оживляешь? - Брови королевы застыли в злом изломе.
- Да, - Снова улыбнулась менестрель.-Я пою их. Эти сказки. Это очень помогает людям в непростые времена.
- Уничтожить! - Прошипела Итиара, - В этот миг лицо королевы утратило всю свою красоту, - бледные черты его исказились в гримасе ярости.
- Но разве ты, королева, никогда в жизни так не делала? - Удивленно проговорила девушка и посмотрела на Итиару с...жалостью?!
Это было уже слишком. В душе королевы гигантской цунами поднялась злоба, она молниеносно достигла берегов и захлестнула материк здравого рассудка, сметая всё на своём пути. - НЕ МЕДЛЯ!
УБРАТЬ ЕЁ С ГЛАЗ МОИХ!
А УТРОМ ОТРУБИТЬ ГОЛОВУ!
НАВЕЧНО!
- Менестрель с грустью взглянула на побагровевшую правительницу.
- Я желаю тебе сухой и тёплой осени. - Только и сказала она, и запахнулась в потертый плащ, который состоял больше из дыр,чем из ткани.
- Она дерзнула сказать правду. - Голос зеркала был монотонным и бездушным, как обычно.
-Как такое может быть?! - Бушевала Итиара. Она заперлась в своей спальне и теперь металась от стены к стене . - Эта девчонка говорит именно то, что думает, и делает то, что хочет!
-За это ты её и приговорила. - Холодно звякнуло зеркало. - На рассвете ей отрубят голову, и ты будешь счастлива.
- Не буду. - Этого королева вслух не произнесла. Но буквально онемела, услышав, как честно и уверенно прозвучал этот голос в глубинах её души, -Счастлива буду не я, а ты.
Менестрель смотрела на звезды. Они ясно были видны из окна темницы. Ногу её сковывал тяжеленный браслет, он крепился к стене неподъемной цепью.
-Да уж, - Сказала девушка двум любопытным мышам, которые выползли из щели в каменном полу и смешно шевелили усами, и морщили носики. - Похоже, в этот раз я допелась.
-Эй, ты!
-Кто здесь? - певица пыталась вглядеться во тьму за толстой решеткой. Но её глаза так ничего и не различили в темноте.
-Замолчи, или ты нас погубишь! - Глухо прошептал некто.
Тут же звякнула отпираемая дверь. Затем менестрель почувствовала, как с её ноги спала тяжесть. -Незнакомец отпер замок на железном браслете, и тюремные кандалы гулко грянули об пол.
Кто-то, скрытый под черным плащом, потянул изумленную девушку за руку.
-Иди за мной! И ни звука! - Даже лица неизвестного спасителя не было видно под темным капюшоном.
Пленнице только и оставалось, что молча бежать по неосвещенным коридорам подземелья, изредка прижимаясь к стене, когда мимо проходили изрядно (и так кстати) повеселевшие стражники.
Чудом ни один из них так и не заметил беглецов.
- КОРОЛЕВУ УБИЛИ! - Весть разнеслась молниеносно.
Еще утром изумленные горничные шепотом пересказывали новость о том, что старая фрейлина обнаружила утром сорванный замок на двери в королевскую спальню, следы борьбы на скомканной королевской постели, распахнутое окно, выходящее на западную сторону, клочок королевской ночной рубашки, зацепившийся за резное украшение подоконника. А под окном-то - самый что ни на есть бездонный из всех мыслимых рвов - Вейкританский Безбрежный Ров!
А днём уже весь город гудел от вести, которая обрастала новыми "истинными" подробностями. Даже королевский конюх вещал младшему из помощников,
- Ну так вот я про ров тебе толкую! - Сейчас вот плавают они там на лодках, пробуют выловить её-то. Так вот я тебе скажу, -гиблое это дело! Ведь токмо что в ентот ров попало, так енто евоное уже, и ентова ров-то ни в жисть обратно не отдаст!
Они неслись, что было духу!
Они бежали, перепрыгивали через коряги, продирались через бурелом, пересекали вброд ледяные ручьи, летели вровень с октябрьским ветром!
Лёгкие их наполнялись свежим, целительным кислородом!
С каждым шагом город удалялся от них.
С каждым шагом росла их радость.- Их встречал лес!
Мышцы их восторженно гудели, глаза сияли, а сердца отплясывали самую древнюю и правдивую мелодию на свете- священную песнь свободы!
И, о, как они ШУРШАЛИ ЛИСТВОЙ!
Они загребали осенние листья ногами, любовались огненными, желтыми, золотыми и медными хрупкими пластинками.
Они смеялись, как безумные, пели и улюлюкали.
Они снова были детьми.
Счастливыми детьми.
А листва шептала, приговаривала, напевала, потрескивала и проникала в их души лесными словами и тёплой мудростью древесных снов!
И они впитывали сказки!
И они сами становились сказкой.
Доброй и светлой сказкой со счастливым концом.
А на лесной опушке, меж древесных корней, которые больше были похожи на узловатые пальцы, под слоем изумрудного мха тускло поблескивал краешек странного предмета, чуждого этому суровому и дикому месту, - королевская корона.