Ойкумена становится младше меня,
Я её перед сном нежно в лобик целую,
А она, забывая тревожности дня,
Просит куклу себе – непременно большую.
Просит куклу, чтоб с нею ложиться в кровать,
Чтоб сразу была и ребенок и дама,
И чтоб, если ей тихо на спинку нажать,
Говорила пронзительно ласково - «Мама!»
«Ты не купишь...» - и полнится список обид,
Но уснёт, - ад и рай у земли по соседству...
А я ночью всё слушаю, мирно ли спит
Ойкумена, так вовремя впавшая в детство,
На ресницы смотрю, и на тонкую прядь
Поседевших волос через слезную дымку...
Если было б кому колыбельку качать,
Я бы тоже спала – с новой куклой в обнимку.