Училище благочестия. Стихи. Часть 5

               
Пост и трапеза страннолюбия (29 февраля)

Преподобный Кассиан, будучи гостеприимно
Принят старцем, вопрошал: - Почему мы, в Палестине
Соблюдаем все посты?! Ты же, странных принимаешь,
Даже сей Великий пост не усердно соблюдаешь?»
И Египетский подвижник отвечал: - Мой пост при мне!
Вы же, гости, очень редко притекаете со вне.
Сверх того, хоть пост полезен — в нашей воле состоит.
А Закон любви нам Богом заповедано творить!
Странника почтить я должен, как Христа! За ним ходить!
А когда уйдёт, то можно пост свой и усугубить».

Сам Египетский Макарий иноков учил всегда:
Если есть вино, с друзьями чашу выпить — не беда!
Но за эту чашу завтра, целый день воды не пей».
Как сказал он, так и делал — жаждой удручен, терпел.
Ученик обыкновенно слёзно братию просил:
- Чтоб вино то (ради Бога!) гость ему не приносил.
В случае противном, в келье, пост по истине любя,
До болезненной постели жаждой удручит себя».
Братия, узнав об этом, перестали угощать.
Но Макарий преподобный, не желая изменять
Правило гостеприимства — сам вино им наливал,
И чистосердечно с ними радостно его вкушал!




Добрым намерениям содействует Бог.   (10 день июня)

Будучи воспитанным средь идолопоклонников
В доме, преисполненном кумирами — святой
Вассиан нежданно стал первейшим из сторонников
Веры христианской — и крестился молодой!

В Рим отправлен был для обучения
Всяческим наукам — в свет большой!
Но благие в сердце намерения
Сам Господь управил в путь иной.

Вассиан вошёл в купель святую...
Рядом юноша, как солнце воссиял!
Белую одежду не простую,
Для крещаемого он в руках держал!


Ужаснулся Вассиан блаженный:
- Ты откуда — чудное Виденье?!
- Здесь я, чтоб управить намеренье
Доброе! Оставь свои сомненья!

Послан с Небесе — давно с тобою...
Улыбнулся вдруг и стал невидим.
И благоуханною росою
Дух наполнил светлую обитель!
             


Цель путешествия   (память св. Онуфрия 12 июня)

Путешествовал Пафнутий средь опасностей в пустыне,
С намереньем посещенья всех пустынников святых.
Чтобы подвиги увидеть и боренья не простые.
И спасенью научиться у подвижников таких.

Наконец, пришёл однажды он к Ануфрию в пещеру.
Вкруг вертепа сад весёлый, ветви гнёт созревший плод.
И возделан так умело в огороде овощь спелый.
Сей оазис омывает родничок чистейших вод.

И Пафнутий утомлённый, сердцем возжелал остаться,
Чтоб беседой наслаждаться в столь приятной тишине.
Но Онуфрий преподобный — трудолюб и мудрый старец,
Был молитвенник великий, прозорливец же — вдвойне!

«Бог тебя послал в пустыню не молчальником остаться!
И в пещерах, и в вертепах показал Своих рабов,
Чтобы ты, вернувшись к людям, рассказал о жизни старцев
В прославленье Иисуса и попрание врагов.

Продолжай же, путешествуй — и себе, и людям в пользу,
Собирай пчеле подобно, сладкий мёд со всех цветов!»
И Пафнутий преподобный в точности совет исполнил.
Много видел, много слышал — всё роздал, что обретох!



О том, до какой степени злочестие может слепотствовать
                против истины (14 день июня)

Иконоборец царь Феофил
Вдруг возвратил из заточенья
Мефодия! Ибо святейший -
Мудрейший собеседник был!

Чтоб сей поборник православья,
Муж просвященнейший, ученье
В училище его Царьградском,
Как прежде, всё восстановил.

Мефодий был предобрый пастырь,
Он проповеди говорил
Своей — сто лет — заблудшей пастве
И дело правое вершил.

С иконоборцами воюя,
На кесарево не взирал.
Феофил же, в душе лютуя,
До времени о том молчал!

Меж тем у греков разгорелась
Война! Повёл Феофил бой.
Оставить старца не хотелось
Ему в Царь граде, чтоб святой

Иконоборство не разрушил,
Воздвигнув против них мятеж.
Его он взял в поход — послушать,
Наставить (вроде), как допреж.

Любим народом архипастырь,
При кесаре в походе был...
Войска разбиты!.. Чудом спасся
Феофил — царь с остатком сил.

Он, поражение принявши,
Во всём Святого обвинил.
И чудом плена избежавший,
На старца царский гнев пролил!

Мефодий объяснял, наверно,
Что заблуждения царя,
Главы отечества безмерны!
Оставлен Богом он не зря!

- «Бог даровал врагу победу,
За то, что идолов любя,
Ты войско вёл на бойню эту,
О благочестьи не скорбя!

За ваше идолопоклонство
Господь лишает вас побед!
А сам избавлен ты от бед
Молитвенниками из войска!»

Феофил в злом ожесточеньи
Святому раны наложил.
К ужаснейшему заточенью
Мефодия приговорил.

Жестокий — слеп без покаянья:
Приписывает Божий гнев,
Делам — достойным величанья,
И ждёт наград — за смертный грех!
               


Устав преподобного Паисия (19 день июля)

Каждый человек увидит, сколько пользы во примере
Для семейства, государства, и для общества любого
Строго обозначить в жизни постоянство: Делу — время!
Мы устав такой находим у Паисия святого.

Время было для безмолвья, чтоб наедине, в молитвах,
Сердце к Богу возносилось и душа нашла покой,
Омываясь благодатью, что по воздуху разлита!
А для дружеской беседы был назначен час иной.

В богомысленном безмолвьи присвоялся Богу старец,
А в беседах говорил он о спасении души.
И к наставнику такому много иноков стекалось.
Мог он юностью управить, и гордыню сокрушить!

Юношей, мирян вельможных, старцев и простолюдинов,
Насыщал духовным мёдом, как трудолюбивых пчёл.
Цветоносным полем был он и слуге, и господину,
Истинный отец-начальник никого не предпочёл!

По духовным дарованьям отсылал: иных к безмолвью,
А иным в соборном храме словословить повелел.
В поле отправлял, в пекарню; странникам служить с любовью,
Много разных послушаний — но любому свой удел.

Иногда — на обученье рукоделью, чтоб трудиться,
Алчущих, больных и нищих обогреть и накормить.
Но при этом было общим правило — не возноситься!
Делать всё по послушанью, личной воли не творить.

Делать всё по послушанью опытных искусных старцев,
Или с ведома начальства и духовного отца.
Каждый человек увидит, сколько пользы может статься,
Если отсекая волю, мы послушны до конца.


Мудрый совет о милостыне.

Боголюбивый князь благоговея
Пред иноческим постным житием,
Им по мирски сочувствовал, жалея,
Помочь хотел им из казны своей.

С собой довольно взяв сребра и злата,
Пошёл в пустыню сам, где старец жил.
Боголюбивый князь, хотя и млад был,
Но Господу от всей души служил.

Особенно любил он преподобного
Паисия - к нему и нёс свой дар.
Но встреча оказалась не удобною!
В дороге князя старец повстречал.

И князь, в лицо Паисия не зная,
Спросил его: - Паисий, где живёт?
- На что тебе он надобен? Сначала
Ответь мне, что к нему тебя ведёт?

- «Ему несу я серебро и злато,
Пусть всё имеет Божий человек!
И наделяет тем других собратий.»
- «Да не забудет Бог тебя во век!»

Воскликнул старец — И Паисий не забудет!
Благословен Господь, что средь сует,
Встречаются ещё такие люди,
Которых озаряет Божий Свет!

Ты, княже, христолюб щедролюбивый,
Но именем Господним говорю:
Пустынникам сребро твое не мило,
Они живут в молитвенном раю.

И так, вернись к прискорбному жилищу,
Твоё даянье Сам Господь возьмёт.
Рукой вдовицы и убогих нищих,
Недужных, разоренных и сирот.

Пекись о них — питая, одевая.
Отыскивай страдающих по свету!»
И князь последовал его совету:
Паисия совету! Сам не зная!
               



Всякое звание должно избирать с рассуждением и молитвами.


Когда Паисий преподобный безмолвной жизни возжелал,
Наитием Святаго Духа, те мысли Иоанн узнал.

Он друг Паисия и спостник, разлуки тягость уловил,
Но как в скиту удержишь старца? Он так безмолвие любил!

И уважая пользу друга превыше сердца своего,
Не дожидаясь дня разлуки, он сам разговорил его:

- «Возлюбленный мой брат, Паисий! Имею в сердце, что и ты.
И жажду я уединенья от ежедневной суеты.

А вдруг сие — самохотенье? И Божьей воли в этом нет!
Помолимся же, брат мой, Богу, испросим у Него ответ».

И встали на молитву оба. Бог не отверг своих рабов...
К утру явился Ангел строгий — он вестник судьбоносных слов.

Сказал, друзей благословляя: - Для каждого — своё житьё.
Служение повелевает Господь для каждого своё:

Ты, Иоанн, наставник будешь для иночества этих мест.
Паисий — в западной пустыне, прославит Господа Небес!

Сказав сие, сокрылся Ангел, а преподобные отцы
Дав целование друг другу, расстались, чтоб стяжать венцы.

О, христиане! Преподобный своё жильё переменил,
Тогда и так, как Бог сподобил и Ангел в путь благословил.

И приняв то благословенье, соделался он столь велик,
Что Сам Спаситель в утешенье к его душе святой приник!

Столь знаменит и друг любезный, известный (Колов) Иоанн.
Нам званье избирать полезно, учась у этих христиан!
               


Урок испытующим тайны.

Однажды иноки, собравшись во ските,
Вопрос решали: Кто был Мелхиседек?
Об этой тайне спорили. Меж тем
Прервал вздох старца бурную беседу.

Как о покойнике, он о себе стенал,
И по устам рукою ударял:
- «О, Коприй! Коприй! Горе тебе, горе!
Зачем ведёшь об этом разговоры?

Оставил без вниманья много дел,
Которые Господь творить велел!
О чём не просит — испытуешь, грешный!»
Услышав, братья разошлись поспешно.
               


Военачальствующий пустынник.(5 день июля)

Пустынножитель преподобный Афанасий
Делами благочестия прославился.
Был чудотворец! И к нему стекались
Архиереи, оставляя пастырство.

Шли отовсюду молодые иноки,
Чисты, как равноангельские лики.
Вельможи, сан оставив свой великий
К нему спешили. Так и князь Торникий!

Оставив службу на вершине славы,
Князья (у греков иверами звались)
В горе Афонской — подвиги оставив-
В монашескую схиму одевались.

Но вскоре персиане, после смерти
Романа императора — напали.
Опустошающим и грозным смерчем
Соседние окрестности сметали.

Тогда вдова императрица Зоя,
Призвать решилась прежднего героя.
С горы Афонской, чтоб войска возглавить
И в битве этой Господа прославить.

Старейшины сошлись — и Афанасий
Речь говорил с отеческою властью:
- «Единого отечества мы дети,
И все за родину свою в ответе.

Обязанности наши неизменны:
Противостать молитвой нападенью.
Но если просят власти грудь и руку,
Не воспротивимся мы не единым звуком.

Терникий! Брат о Господе возлюблен,
Христа не раздражай своим отказом,
Восстань на иноземную проказу,
Иначе будет царский град погублен!

Ты будешь отвечать за кровь убитых,
Которых мог спасти, но не хотел.
Оставь на время Божию обитель,
Иди, защитник! Крепок будь и смел!

Не бойся через то утратить сладость
Молитвы, богомыслия часы.
Как Моисей, иди, и будет радость
От Господа, о чём бы не просил.

В бою беседовать ты будешь с Богом,
Кто любит ближних — Бога любит он!»
Благословенье приняв в путь-дорогу,
До времени оставил свой хитон.

Начальство принял облачась в доспехи
И был благополучен тот поход!
Разбиты персы греками с успехом,
Освобождён поруганный народ.
Вернувшись в Цареград начальство сдал он,
И вместо почестей и всяческих наград,
Немного денег у царицы взял он,
Чтоб Иверский устроить Божий град!

И благодарная императрица Зоя
Исполнила всё то, что он просил.
Так монастырь был Иверский построен.
Торникий в нём архимандритом был!

И в ризнице, как слава о герое,
Доспехи украшением горят.
Как памятник, взирая на который,
Мы учимся служенью двум царям!



Неустрашимость за правду. (22 день июня)

Решеньем ариан и православных
Встал на престол Антиохийской Церкви,
Святой Мелетий — пастырь достославный,
Но вскоре ариане мужа свергли.

Сей ревностный поборник православия
Был изгнин и отправлен в заточение.
Но, как укор, лежал на сохранении
Лист, с подписями на его избрание!

И был собором, лист тот избирательный,
Поручен Самосатскому Евсевию.
Он обличал непостоянство братии,
Был  - злобы арианской — обвинением!

Тогда архиереи злочестивые,
Просили императора Констанция,
Отнять тот лист великой властной силою,
Из рук святого праведного старца.

Охвачен император гневной страстью,
Шлёт царедворца вырвать запись силой.
А за непослушанье царской власти,
Отсечь Святому руку пригрозил он.

Евсевий положил на стол указ тот,
И распростёр над оным обе руки:
- «Пришёл отсечь одну? Но всё напрасно!
Я тело отдаю тебе на муки!»

Увидев, царедворец изумился,
В стыде своём святителя покинул.
И сам Констанций, как ни злобен был он,
Но арианам отказать решился.
Христолюбивое воинство.


Богоотступник Юлиан намерился
Изжить навеки веру христианскую.
Начало положил в своей империи,
Средь воинства — ему во всём подвластного.

- «Коль легионы отвлеку от веры,
Тем пол-победы сразу одержу!»
 Так думал он по своему неверию,
По своенравному и злому куражу.

Поскольку воинство любило Юлиана,
То приказанье чётко исполняло.
Под руководством гордого тирана
Победа их в боях сопровождала.

Жить своевольно нравилось военным!
Для кротости Евангельской, порой
Средь шумной жизни, нехватало времени.
В число богов был возведён герой.

Казалось, христианские Заветы
Забыли воины, в боях не до того,
И Юлиана утвердило это
В безбожном намерении его. 

Но чтоб внезапным скорым переломом
Их совести, не отпугнуть бойцов,
Им исподволь лукавство приготовилось,
Опутало языческим кольцом.

Честь Божескую царским истуканам
И императорским портретам возносить!
Всё это исполняли христиане,
Колена преклоняли, чтоб почтить.

И те изображения предстали
Подобьем Бога — всюду по земле.
Среди языческих богов стояли:
«Пусть кланяются им, как-будто мне!

Пусть привыкают к идолослуженью!»
В своём коварстве дальше он пошёл:
На знамени — Креста изображенье,
Что Константин когда-то изобрёл

В знак веры христиан и Божьей славы,
Убрал! И там изобразил богов
И знаменами теми трон обставил,
Чтоб душ солдатских совершать улов.

И в дни раздачи всем наград и денег,
Обыкновенье ввёл для всех людей:
Чтоб зёрна ладану на угли для куренья,
Солдат подбросил — в радости своей!

Хитёр был Юлиан! Но тут, частенько,
Солдаты взяли смелость презирать
Награды, милости его и деньги,
Чтоб вере во Христа не изменять.

Иные — сделав в простоте лихое,
Но поразмыслив о поступках тьмы,
Не обретая на сердце покоя,
Покаялись пред Богом и людьми.

И многие, к царю вошедши снова,
Бросали деньги и чины к ногам.
Просили смерти, чтоб своею кровью,
Смыть это поклонение богам!

Противостали не одни солдаты.
Военочальники хотели пострадать
За веру и за Царство Благодати!
Лишь идолам бы честь не воздовать.

И кесарево кесарю воздавши
Усердием и храбростью в бою,
Не раз до крови за царя сражавшись,
Восстали — веру защитить свою.

Воздать хотели ныне Божье Богу,
Защитою гонимых христиан.
И заблужденье обличали строго,
Чего от них не ожидал тиран.
               

Полковник Валентиан.

Сей Валентиан, полковник гвардии,
Сам позднее ставший императором
В царской свите к храму шёл парадно,
Бряцая великими наградами.

Шествие приблизилося к капищу,
Жрец их окропил водой от идолов!
На лице почувствовавши капельку,
Вдруг полу обрызганной увидел он.

Смело, на глазах у Юлиана,
Он жреца ударил грозно в щёку.
Отодрал — осквернену обманом,
От своей одежды полу мокрую!

В наказанье, этот храбрый воин,
Заключён в тяжёлые оковы,
Сослан был за дерзость в заточенье
От царя — в далёкую Армению.
               



Святой Артемий   (20 день октября)
               

Сединами в сраженьях убелённый,
В Египте — воевода легионов
Святой Артемий получил веленье
Вести в Антиохию подкрепленье.

Тогда готовились к войне на Персов,
А Юлиан удумал состязанье.
Призвал к себе священников известных,
Искустнейших в Евангельских Писаньях.

Евгений и Макарий — эти пастыри
У Господа премудрости учились.
Хоть обливал их Юлиан напраслиной,
Изобличён пред войском нечестивец.

Вот, не стерпев стыда, личину сбросил,
И, якобы за оскорбление величества,
«Дать рант за то — несчётное количество!»
Велел мучителю отступник грозный.

Взирал на избиение Артемий,
Но уважая царственное звание,
Молчал! Пока тиран хулить пред всеми
Не начал Иисусовы страдания!

- «За что, мой царь, ты неповинных мучишь?
Мужей, что Богу жизни посвятили!
Вы сами их к собору пригласили,
Зловерье развенчать им дали случай.

А ты, прикрывшись лживой маской святости,
Срамишь единого и Истинного Бога!?
И нас ведёшь ты к адову порогу
От Царствия Небесной Вечной Радости!

В лице твоём — власть Бога почитали,
А ныне видим, ты врагу продался?
Но суетны такие начинанья
С тех пор, когда Христос за нас распялся!

Гордыня пала, идолы разбиты,
Владычество Христово безконечно.
Победна Иисусова молитва,
И слава — в нашей чистоте сердечной!»
Пылая яростью отступник грозно рыкнул:
- «Как?! Уж и воины меня в лицо злословят?»
Но злобу ко Христу поспешно скрыл он
Завесой смерти брата! И Святого

Вдруг начал укорять  в убийстве Галла!
(Констанцием  - на деле умерщвлён он)
- «Вас всех казнить тогда же полагалось,
Но я простил по кротости враждённой!

Благодарю теперь богов безсмертных,
Мне в руки предают они убийцу!»
Артемий тут же от чинов отвергнут,
И кровью жаждет Юлиан напиться.

- «Земля и небо! Лик Святых и Ангелы!
И мой Господь, Которому служу я,
Все ведают: Я чист от крови Галла,
И верно в жизни послужил царю я.

Я не соизволял его убийству,
Напротив, полюбил его за веру.
Но сам до ныне будучи в Египте,
Не знал и намерения царева.

Ты на главу мою вины не сыщешь,
Чтоб оправдать злобожный свой поступок.
Я знаю! Знает Иисус! И взыщет
С тебя за все гонения — отступник!»

И день, и два, и три страданья длились,
А Юлиан всё предлагал прощенье:
«Христа оставить -  за земную милость,
За обращенье к идолам — почтенье!»

Но храбрый седовласый мудрый старец
Вещал погибель скорую тирану.
И усечён в главу святой страдалец,
Ещё один противник Юлиана!
               


Святые мученики  Ювентин и Максим. (5 день сентября)

Ювентин и Максим — капитаны тирановой гвардии,
При дворе нечистивом вы чистую совесть хранили.
И награды не стали вам к истинной вере преградою,
И Христа возлюбили, и в войске усердно служили.

Но когда Юлиан окропить повелел все колодцы
И съестные припасы водою от идольских жертв.
Вы за веру восстали, чтоб с варварством этим бороться,
И открытый протест разливался по граду уже!
- «Предал нас, Ты, Господь, в руки мерзких отступников ныне,
Государю неправедну — худшему худших царей!»
Юлиан раздражённый за дерзкие речи такие,
Приказал наказать их телесно по строгости всей.

Заключили в темницу, именье в казну отписали,
Для того, чтобы силой к язычеству их преклонить.
Но поскольку си воины только Христу поклонялись,
Юлиан приказал им обоим главы отрубить!
               


Святой Иоанн.  (30 день июля)

Был Иоанн из воинских чиновников,
Имел он повеленье оскорблять
И мучить Иисусовых поклонников,
Под стражу брать и даже убивать.

Наружно он казался всем — гонителем!
Но в тайне благодетельствовал им
Указы нарушая повелителя,
Был Господом от злобных глаз храним.

Он помогал, когда возможно скрыться,
Как мог, свободу тайно подавал.
Под видом посещения темницы,
В ночи глухой он страждущих питал.

Его друзья предостеречь пытались,
Но Иоанн святой им отвечал:
- «Я гнева Юлиана не пугаюсь,
И сам бы за Христа страдать желал!

Страшусь однако, что подвергшись плену,
Я не сумею страждущим помочь!»
И покрывал Господь поступок смелый,
И освещал добром страданий ночь.

Но в бытность Юлиана в битве с Персами,
Был оклеветан Иоанн пред ним.
В темницу брошен он слугою бесовым,
Был мучим там и голодом томим.

И каждодневно мукой утруждаемый,
Он ждал, когда вернётся сам тиран.
Но вот сбылось всего народа чаянье:
Погиб богоотступник Юлиан!

И воцарившийся Иовиан — свободу
И милость дал страдальцам за Христа.
И славили победу пред народом
Немолчно — Иоанновы уста!



Отроческая любовь к ученью  (9 день июля)

Епископом Едесской Церкви бывший,
Святой Феодор в юные года
В науках был как-будто неподвижен.
И память слабую имел тогда.

За что прослыл среди друзей невеждой.
Отец в печали, мать о том скорбит!
Но мальчик не хотел терять надежды
И знал — Господь его не посрамит.

Однажды он, ведомый вдохновеньем,
С зарёю ранней в храм святой пришёл
Для слёзного горячего моленья.
Там, в алтаре, укрылся под престол.

И проливая жаркие молитвы
Ко Господу — да разум просветит!
Уснул, слезами по утру умытый.
Вот служба началась -  Феодор спит.

И оглашаемый священным песнопеньем,
Узрел он рядом Ангела, и тот
В уста Феодора вливал чудесный мёд,
А сердце просвещалось в изумленьи.

Обрадованный тем и устрашенный,
Проснулся юноша и вышел пред людьми!
Архиерей и весь собор священный,
Явлению сему удивлены.

Феодор рассказал о сновиденьи!
Святитель был приятно удивлён
Столь редкой тяге и любви к ученью,
И к клиру Фёдора причислил он.

Открылись дарованья в полном свете,
Глубокомыслен, остроумен стал!
Кто наполняет мудростью уста?
Святой Феодор на вопрос ответил!
               


Не удаляйся от общественных обязанностей.

Из обители святого Саввы
На епископство Едесской Церкви
Возведён был Фёдор против воли,
И любезно с братией простясь,
Плакал, келию свою оставив,
Где безмолвно шёл он к светлой цели!
Не охотно шёл он к новой доле,
Но услышал неизвестний глас:
- «Участи страшись раба ленивого,
Что талант Господень в землю скрыл.
Согрешает — кто имея силы
Иго Иисуса не носил!»
После слов таких святой воспрянул,
Сетованье отгоняя вон.
И пошёл он той дорогой прямо,
Из безмолвной кельи на амвон!
               



Удаляйся и невинных случаев воспользоваться
чужим достоянием. (9 день июля)

Два брата Иоанн и Феодосий
В пустыне обитали много лет.
Не помышляли о мирском и вовсе,
Господень Ангел им давал совет.

Родные братья жили в разных кельях
Стараясь о спасении души.
Вот как-то в поле собирали зелье
В безмолвной этой сладостной тиши.

Вдруг Иоанн воскликнул изумлённо,
Крестом себя усердно оградил,
Перескочил то место и со стоном
Помчался в келию, что было сил.

Брат Феодосий издали увидел
И удивился, думая, что змей
Решил пробраться в братскую обитель!
И к месту поспешил он поскорей.

И видит, на земле блистает злато...
Он над богатством клятву сотворил,
Всё в мантию собрал, таясь от брата,
И в келию находку притащил.

Потом пошёл в Едесс и дом пространный
Купил — где сад душистый зеленел.
Устроил в нём гостинницу для странных,
Больницу обустроил, как хотел.

И домоуправителя поставил,
На нужды — златниц тысячу вручил.
Остатки злата нищите оставил,
И к брату вновь в пустыню поспешил.

А на пути он размышлял такое:
«Мой брат не захотел  свершить добра,

Я ж дело людям сотворил благое,
На радость всем — и сам я очень рад!»

И сердце помыслом тщеславным утешая,
Приблизился к пустыне братней он,
Но встретил Ангела! Тот грозно вопрашает:
«Пошто ты так тщеславием прельщён?

Познай, что весь твой труд и вклад богатый,
Врачебный дом — в сравненье не идут
С перескоченьем братовым чрез злато,
Имущество чужое было тут!

Перешагнув чужое достоянье,
Он пропасть на крылах перелетел.
Ту пропасть, что меж бедным и богатым,
И лоно Авраама возымел.

А посему — лица его не узришь
В сей жизни краткой! Брат твой — соль земли!
Не узришь и меня! Творца моли,
Покуда милосердья не заслужишь!»

Рыдал и плакал -  кто теперь поможет?
Поддержит кто и добрый даст совет?
Затем в Эдесс вернулся, в церковь Божию,
Жил в покаяньи сорок девять лет!

И очень долго помыслы тщеславные
Не преставали душу посещать.
А скорбь обиды от любостяжания
Стремилась сердце тьмою наполнять.

И от разлуки — в год пятидесятый,
Господь страдальца вспомнил и простил.
И Ангел светлый, верный друг крылатый,
Перед кончиной старца посетил.
               


Неосторожность в осуждении человеколюбиво обличённая.

Некоторый старец в скит пришёл из Рима,
В самой лучшей келье поселился он.
Жизнь препровождая с братьями другими,
К строгости пустынной был не склонен он.

Чисто одевался и раба имел он,
Ел всегда умеренно, не один лишь хлеб.
Спал на в меру мягкой, хоть простой постели,
Прожил так он в келье двадцать с лишком лет.

Сделался он славен духом благочестия,
Прозорливцем был он, люди шли к нему.
Нищие с богатыми посещали вместе
То святое место к благу своему.

Но один великий странник — посетитель,
Прибыв из Египта, соблазнился вдруг.
Прозорливый старец тот соблазн увидел,
Но пришельца принял, как ближайший друг.

Приказал рабу он вкусный стол готовить!
Чистый хлеб вкусили, выпили вина,
Богу прочитали в благодарность слово,
И ушли в объятья сладостного сна.

Утром гость прощаясь, В путь свой собирался,
Для души нисколько пользы не нашёл!
О его смятеньи старец сокрушался,
Пригласил остать ся на часок ещё.

Усадил любезно и завёл беседу:
Кто он и откуда, занимался чем?
Из села пастух я — гость ему поведал,
Жил в открытом поле, дома не имел.

И трава постелью для него служила,
Хлеб без соли часто ел он на обед.
А вино и в мыслях даже не бродило,
Много было горя, голода и бед.

Выслушав страдальца,старец отвечает:
- «Много ты трудился, много претерпел.
Благодарность Богу, что не оставляет,
Старость защищает от тяжёлых дел.

Я же, грешник, юность проводил не просто.
В Риме жил! В Сенате при царе служил!
Слава Богу, ныне я оставил роскошь,
И пустыню эту паче возлюбил.

Дом богатый бросил и сады густые,
Из слоновой кости одры золотые.
Там полы и стены устланы коврами,
Яства и напитки плещут за столами.

Багряницу, пурпур и шелка оставил,
Даровал свободу множеству рабов.
А с рабом, что видишь, мы как братья стали,
Добровольно сам он мне служить готов.

Вместо бань роскошных - воду лью на ноги,
Вместо светских песен слушаю Псалтирь.
Авва! Умоляю, не суди так строго:
Бодр Дух! Но немощь ты мою прости».

Гость пустынь Египетских понял заблуждение!
Сравнивая прежднее — старца и свое,
Видел, сколь великое было отречение
От роскошной юности — в это житие.

Рим сменил на келию, чтоб найти спасение,
Все довольства в роскоши — на Господень Крест!
Крестоносца мудрого приняв наставление,
Он о том рассказывал, встречным всем окрест.
               




Осуждение — предвосхищение права Господня — святотатство.

Фивский авва Исаак, будучи в скиту соседнем,
Осудил другого авву за небрежное житьё.
Шёл к себе, а мысли следом, словно мухи над обедом
Всё кружили и жужжали, и шептали о своём.

Но когда пришёл он к келье, на пороге Ангел светлый
Встретил авву Исаака и угрюмо говорил:
- «Повелел Спаситель ныне у тебя спросить ответа,
Что ему соделать с аввой, коего ты осудил?»

Исаак, вину узревши, на колени пал воскликнув:
- «Согреших я, беззаконный, и неправдовах -  прости!
Помолись о мне пред Богом!» И главой к земле приникнул.
Каялся, что осужденье аввы к сердцу допустил.

- «Встань! Господь тебя прощает! Только впредь страшись судьёю
Выступить над человеком! Бог — Судья Своих детей.
А иначе, за такое накажу и дверь закрою
В потайную чудо-келью, в райский сад души твоей!»



«Рех: сохраню пути моя, еже не согрешати ми языком моим.  (18 день июля)

Преподобный Памва в молодые лета,
Грамоты не знал и потому,
Приходил он к братии за этим,
Чтоб учить по одному псалму.

Но однажды чудный стих услышал:
«Хочешь чистоты — храни язык»
Поклонился брату он и вышел,
И в душе его возник родник!

Месяцы прошли — спросил учитель:
- «Почему не слушаешь псалмы?»

- «Обо мне Спасителя молите,
Все слова мои — греха полны!

Сохраню пути мои и тропы,
Чтобы языком не согрешать!»
Двадцать лет в молчаньи старец пробыл,
Лишь тогда осмелился сказать:

Что теперь навык исполнить делом
То, к чему зовёт Давыдов стих.
Ближнего никак судить не смел он,
Свят ли брат, или в деяньях лих!

В разговорах был он осторожен,
Рассудителен во всех словах своих.
Если брат вопросом потревожил,
Памва вспоминал заветный стих.

Часто отвечал: - Не обретаю,
Что ответить вам на сей вопрос.
Брат бывало, месяц ожидает,
Терпит с верой — так уж повелось!

Знает, что ответ от Бога будет,
Истинен, полезен для души.
Старца слушали и уважали люди.

Помни, друг! С ответом не спеши!



Воспитание и жизнь преподобной Макрины. (19 день июля)

Преподобная Макрина — уроженка тех домов,
Где на воспитанье деток не щадят своих трудов.
И Емилия, конечно, добродетельная мать,
Как другие постаралась дочь свою образовать.

И детей в чужие руки не хотела отдавать!
Тонкий, нежный цвет — наукам от Писаний обучать
С детства самостийно тщилась! В Церкви первых тех веков,
Так у христиан водилось и обычай был таков.

Первым словом у Макрины — был Господь, что дарит вечность!
На коленях материнских детский слабый голосок
Имя Иисуса нежно выговаривал, как мог.
И Эмилия в восторге восхищалася, конечно.

Меж родительскою лаской сообразно с детским слогом,
Все Евангельские притчи и Новозаветный дух
Юная Макрина с детства приняла в порядке строгом,
Жизнь по Бозе привлекала и пленила детский слух.

Без наставников и нянек, мать учила благочестью,
И дитю преподавала нравы опытным путём.
Всю премудрость Соломона перечитывали вместе,
Чудные Давида песни — о спасении своём!

От учений разных басен слух девичий охраняла,
Пели Господу молитвы, славословили Творца.
Добродетелей начало наизусть Макрина знала.
И к семи годам старалась волю выполнить Отца.

На вопросы изумлённых родственников отвечала
Об обязанностях к Богу, к людям, к старшим, и к себе.
Вместо любострастных песен «Свете тихий...» напевала
Набожность и острый разум были мерилом в судьбе.

Часто матери детишек веселят, в театры водят,
Отвращая от труда их, хоть о нём и говорят.
Но Макрину не водили на пустые хороводы,
В пищу здраву не вливали липкий и прелестный яд.

Наблюдение по дому, по хозяйству, рукоделье,
Чтение святых Писаний, мудрой матери совет,
Были добрым воспитаньем и в труде отдохновеньем.
В упражненьях сих Макрине минуло двенадцать лет.

Многие из знаменитых жителей Капподокийских
Для сынов своих Макрину в жены возжелали взять.
И родители избрали юношу своей девице,
Судьбы молодых решили обручением  связать.

Но Господь решил иначе о судьбе Макрины юной:
Умер юноша нежданно и девица поняла,
Что супружеская лира ей свои не дарит струны.
Сердце Богу посвятила, женихам отказ дала:

- «Умер мой жених, но ныне я в надежде воскресенья,
Верую, он жив у Бога! Мне другого не дано.
И в отсутствии супруга сохраню ему я верность,
Смерть, рождение — едины, и супружество — одно!

Матери своей Макрина все заботы облегчала,
Помогала в воспитаньи младших братьев и сестёр.
В добронравии и чести, и в науках наставляла,
Разжигая в юных душах к Господу любви костёр.

Возвратясь из путешествий, брат её святой Василий,
Позже наречён Великим -  был от юности мудрец.
И по случаю такому, гордость тайную носил он,
Но Макрина рассмотрела, где упрятался «хитрец».

Боговдохновенным словом кроткая сестра вложила
Совершенное смиренье в сердце брата своего.
Для Григория же, брата, так же службу сослужила,
Добрые её советы отгоняли всех врагов.

Сделался Григорий Нисский архипастырем Великим.
Младший Пётр, возроставший на сестрициных руках,
Был святителем — за паству предстоял пред Божьим ликом.
Брат Навклир -  служил в пустыне старцам немощным, в летах.

Мать Емилия с Макриной, суету оставив в мире,
Образ иноческий приняв, уневестилась Христу.
В тишине уединенно с ними жили их рабыни
И с молитвою смиренной отдали себя посту.

Общей — трапеза была их, келия одна, одежда,
Целомудренно служили Богу волею своей.
Меж собой любовь хранили, жили верой и надеждой,
Что когда-то в Божьем Царстве воссоединятся все!



Черта от образа Божия.

Какое сладкое имеет удовольствие
Душа, невинность рая вспомянув,
Дни радости! Всегда, во всём довольство,
И жизнь блаженная подобна сну!

Пред Анлелом ничем не умалённые,
Животными окружены в раю!
В зерцале боговеденья взращённые,
Блаженство зрят и чистоту свою.

Повсюду непорочные узоры.
Для них природа создана такой!
Невинность перед их невинным взором.
Зверьё и птицы ведают покой.

Лев с агнцем, с голубем орёл вкушают пищу.
Все человеку повинуются, а он
Всем сердцем райской тишиною дышит,
Сам безраздельно Богу подчинён.

Он дышит радостью и радость растворяет
В себе весь мир, что Богом сотворён.
Он — мудрый повелитель всякой твари,
В его душе — Создатель отражён.

Как в капле утренней росы сияет солнце,
Так уместился в малом, столь Велик!
Тот чудный миг... однажды оборвётся...
Любимец Бога головой поник!?

Любимец Бога Заповедь нарушил
Вчера! А ныне нарушаем мы?!
И сделавшись преслушниками — в кущи
От Бога прячемся в потоках лживой тьмы.

Природа восстаёт на человека,
Когда восстал, несчастный, на Творца.
Так есть сейчас, и было так от века,
И будет так до самого конца.

А внутренняя бойня столь жестока,
Что погасить её не хватит сил.
И зверем Запад движется к Востоку,
И левый — правду правую сгубил.

Как возвратить владычество над тварью?
Как снова стать владыкой над собой?
Нам средство к этому Сам Иисус подарит,
Премилосердый наш Отец родной.

Мы в Нём рождаемся для вечного блаженства,
В святых Писаньях черпая слова
Премудрости! И святость к совершенству!
Уменье, как сберечь добро от зла.

Мы тем уже становимся безсмертны,
И образ Божий в сердце возвратим.
Богатства вечности для нас несметны!
Мы верою живём и победим.

Но есть одна черта, что невозвратно
Утеряна-оставлена в Раю.
Хотя толкуют нам её превратно:
«Я, человек, природу покорю!»

В далёкий космос спутники летают
И самолёты над землёй гудят.
По облакам — к бездожию — стреляют,
И корабли просторы бороздят.

Все реки вспять! Болота осушили!
Лес корчевали! Свет изобрели!
Одно создали — десять загубили,
И Божий мир крушили, как могли.

Мы здесь не говорим о разуменьи,
Им обладал и падший человек.
А речь идёт о том повиновеньи,
На коем обустроен райский век.

Жизнь христиан тех лет далёких, первых,
О сем повиновеньи говорит.

Когда лютейший зверь в ногах у верных
Подвижников Христа, как друг, лежит!

Вот преподобные отцы и страстотерпцы
Послушны Господу и мир послушен им.
Поистине, как райские младенцы,
Невинны пред Создателем своим.

1. Преподобный Савва Освященный.
               

Преподобный Савва Освященный
Уступив лукаву духу братьев,
Удалился в некую пещеру.
Помолившись там, улёгся спать он.

Но в полуночь лев пришёл нежданно,
А на ложе - гость лежит незваный!
Лев схватил зубами за одежду
Непонятного ему невежду!

Старец ужаснувшись, пробудился,
Но восстал спокойно на молитву.
Лев в сторонке ждал, и не решился,
От молитвы оторвать ловитву.

«Правило» окончив, сел на ложе
Смирно старец — лев зубами щёлкнул...
- «Слушай, царь зверей! Я, образ Божий!
Жить с тобой вдвоём в пещере можем,
Чтобы под дождями нам не мокнуть.

Вижу я, пещера так просторна!
Если ж не угодно жить со мною,
Уходи отсюда, я не спорю,
Ибо я Господнею рукою
Создан и возвышен над тобою!»

Вышел из пещеры лев послушно
И уже туда не возвращался.
А в пещере старец простодушный
Жил да был — и зверя не боялся!



2. Преподобный Герасим (4 день марта)
               

Однажды случай был за Иорданом:
Герасим преподобный встретил зверя
И страждущее Божие созданье
К нему болезненно тянулося с доверьем.

У льва — нога израненная терном,
И разрасталась опухоль большая.

На старца зверь умиленно взирая,
Просил от боли излечить безмерной.

Герасим сжалился над страждущим животным,
На землю уложил и лапу взял.
Очистил рану от сучка негодного
И чистым убрусцем перевязал.

Дал зверю знак прощальный — избавитель,
Но лев врача оставить не желал!
Пошёл за ним в далёкую обитель,
И старца одного не оставлял.

Из рук кормил Герасим зверя хлебом,
И всем делился, чем питался сам.
По зову, лев бежал к его ногам,
И за Герасимом ходил — где тот бы не был!

Льва Иорданом старец называл.
И зверь на это имя откликался.
Все повеления от старца принимал,
И с послушаньем радостно справлялся.

Сей царь зверей пас монастырский скот,
И исправлял труднейшие работы.
Ходил за монастырские ворота,
А возвратясь, стучался у ворот.

И вот однажды удалился он
За стены лавры по делам каким-то.
В то время старец умер! Погребён!
Явился лев, пропажей поражён,
Бродил, искал и рыкал от тоски он.

И ученик тогда ему сказал:
- «Ко Господу ушёл Великий старец!
А нас с тобою сирыми оставил,
И за собой, покуда, не призвал...»

Лев озираясь всюду, скорбно рыкнул,
Не принял хлеб и усугубил вой.
Тогда Савватий взял его за гриву
Повёл ко гробу зверя за собой.

Встал на колени у креста и плакал,
Молился, к небу очи возводил.
Тут понял лев нежданной смерти знаки,
И на могиле дух свой испустил!




3. Преподобный Иоанникий Великий    (4 ноября)
               

Обитая в горах Контурийских,
Там, где множество зверя и змей,
Он молитвой спасался от риска,
Не имея пещеры своей.

И однажды зимою холодной,
По угрюмым высотам скользил,
Весь от ветра промёрзший, голодный,
Вдруг в пещеру одну угодил.

Там увидел он, что-то мерцает,
Как спасительный малый огонь?
Ветвь сухую на угли бросает...
Только хворост во тьму отлетает,
А костёр... Вдруг шевелился он!?

Наклоняется старец поближе,
Пот со лба покатился, как град.
Пред лицом его змеище рыжий,
И глаза, как рубины горят!

Зная власть над невидимой силой,
Старец чудища не устрашась,
Змея этого перекрестил он,
Рядом в правом углу поселясь.

Жил в вертепе с чудовищем этим,
И спасался он там до весны.
Вот такие встречались на свете
Укротители — Богу верны!



4. Преподобный Сергий Радонежский.
               
Знаем, как Сергий, святой чудотворец,
Скрывшись в лесу от людского жилья,
В этом своём добровольном затворе
Богу молитвы любви изливал.

И приходил к затерявшейся келье
В гости свирепый огромный медведь.
Вместе с пустынником хлеб они ели!
Нам бы на те чудеса посмотреть.

О, христиане! Не надо дивиться.
Также Адаму в невинные дни,
Повиновались все звери и птицы,
Лев, как ягнёнок, резвился пред ним.

Видно, что ныне от нравов негожих
Звери ужасны! Как их укротить?
Только любви добродетель поможет
В тихость и кротость их зло претворить.

А для того нашу волю и разум
Надобно кровью Христа обновить.
В святость облечся, омывшись от грязи,
И по Заветам Божественным жить.

Бог «предустави нас быти подобными
Образу Сына Христа Своего!»
Чтобы взирая на славу Господнюю,
Мы освящались от славы Его.

Святы, как Он, к совершенству стремились.,
Чтобы, как Он, милосерднее став,
Наши дела для других совершили,
Чтобы и льву заградили уста!
               


Семь Эфесских отроков.(4 день августа)

В бытность императора Деция в Эфессе,
Взяты были стражею во числе других,
Семь известных отроков. И со всеми вместе
В тюрьмы на мучуние поместили их.

Много исповедников имени Христова
Положили головы, Господу молясь.
Семь Ефесских отроков к смерти приготовились,
Привести их к Децию следовал приказ.

Все — сыны чиновников и градоначальника,
Были офицерами римскими в войсках.
И оруженосцами — Децию охранники,
Юные, но смелые воины в боях.

Си телохранители, всех богов презрители,
Одного лишь ведали Господа Христа.
Поклониться идолам или смерть мучительну
Принять должно юношам! Только красота

Воинская — доблесть их, нравилась правителю.
И решил он временно их освободить:
Поразмыслят, вроде бы, юные ревнители,
Идолам поклонятся, чтоб в почёте жить!

Сам меж тем отправился по Эфесской области.
И в пещеру юноши спрятались тогда.
Все в молитве пламенной к подвигу готовились,
Пострадать за Господа в юные года.


Самый младший юноша, Ямвлих, укрывался,
Простачком селянином в город выходил,
Покупал продукты там тайно пробираяся
А встречая нищего, милостью дарил.

Деций вспомнил юношей, возвратясь из области,
И велел ослушников срочно разыскать.
Юноши решилися -  в этом нежном возрасте
Всё на волю Господа — их Отца — отдать!

Меж собой беседуя, укреплялись к подвигу...
Вдруг, уснули накрепко дивным странным сном.
Жители Эфесские отыскали отроков,
Сладко почивающих в той пещере днём.

Деций встретил мирное детское успение!
Чтоб не видеть смерти их, страже повелел:
Вход в пещеру тайную заградить каменьями
И никто противиться этому не смел!

Лишь его постельники — христиане тайные,
Меж камнями вставили дщицу и письмо
С именами отроков, и о их страдиниях:
«Семь святых воителей, спите вечным сном!»

Вскоре Деций каверзный, а за ним и «звери» все,
С шумом в лета канули, миновав чреду.
Царство Благовестия средь свирепых ересей
Расцвело, как яблонька, в северном саду.

Дули ветры лютые! Под рукой епископа
Злые отрицатели насаждали ложь:
Будто воскресение мертвых — это присказка,
Во втором Пришествии тела не вернёшь!

Даже не подумали, что Господь Всё Могущий!
Этот мир -  Им созданный -  весь из ничего!
Кольми паче силен Он и земное гноище
Возвести в нетление Царства Своего!

Феодосий, праведный царь, молился Господу:
- «Оживают мертвые — глас услышав Твой!»
И слова исполнились во Эдессе-городе,
Где уснули отроки за глухой стеной.

Адолий — владелец тех — памятных окрестностей,
По смотренью Божьему выстроил загон
Для ограды стад своих, а для большей прочности
Камни брать приказывал от вертепа он.

В это время наш Господь, жизнью обладающий,
Через два столетия отроков возвал.
Он в деснице Божией, телеса, как спящие,
Неизменно юные чудно сохранял.

Как от сна обычного отроки очнулися!
Их одежды — целые, юные — тела...
Помолившись Господу и необинуяся,
Ямвлиха отправили в город по делам.

Вот с горы спустился он - камни вкруг разложены?
На воротах города, вдруг увидел крест!?
Тайно пробирался он, чудом сим встревоженный,
И смотрел, увенчанный во крестах Эфесс!

Имя Иисусово на устах вращается,
Все одежды, здания изменили вид.
Толи снится юноше? Толи так мечтается?
Сам себя ощупал он, -  понял, что не спит.

Наконец, решился он хлеба взять товарищам.
Дал торговцу сребреник, удивив его!
Словно редкость — щупали люди подходящие
Поданый серебреник, обступив кругом.

Испугался юноша, по своей невинности,
Он хотел бежать скорей, тут же схвачен был:
«-Господи! Не выдай нас! Сохрани по милости!»
Но прорваться сквозь толпу, не хватило сил.

Он в толпе выискивал средь людей — знакомого,
Странником неведомым между них стоял,
Объявили юношу, вроде, беззаконником:
Будто клад он выкопал, но царю не сдал!

Шли к градоначальнику, там епископ встретил их.
И на персях оного, Ямвлих видит крест!
Поражён был юноша новшествами этими...
Где теперь находится? Это ли Эфесс?

Вот предстал растерянно пред градоправителем:
- «Где нашёл сокровище? Где упрятал клад?»
- «Взял я сей серебреник у моих родителей.»
- «Лжёшь! Такие ценности у царя хранят!»

Долго препиралися, выясняли истину,
Ямвлих робко спрашивал, жив ли Деций-царь?
Случай всем представился ложью или мистикой.
- «Может быть безумствует этот юный враль?»

- «Видим, Бог откроет нам ныне нечто дивное!
Узрим волю Божию на горе Охлон!»
Отпустили Ямвлиха, чтоб сопроводил бы их,
Видят: камни странные ограждают склон.
В камни те заложенный, вдруг, ковчежец светится,
В нём лежат две досточки, где изображён
Подвиг этих отроков! Верится — не верится!
Два прошло столетия с давних тех времён.

Антонин, Максимильян — сын градоначальника,
Ямвлих, Дионисий тут, Экзакустодьян,
Иоанн, Мартиниан — отроки отчаянны,
Спрятались от Деция в каменный карман!

Вот в пещере каменной отроки воскресшие
Ямвилиха встретили средь чужих людей.
Удивлялись, плакали, охали пришедшие,
И к царю отправили вестника скорей.

Феодосий радостный — царь, сегодня правящий,
Прибыл всею свитою и в вертеп вошёл.
Видит Божьих Ангелов, воскресенье славящих!
Обнял! И восплакал он, чудом поражён!

Долго он беседовал, вместе Бога славили,
Чуду воскресения радовался слух!
Отроки уставшими наклонились главами...
По веленью Господа испустили дух!
               


Подвиги преподобного Симеона. (1 день сентября)

Преподобный Симеон — Столпник, нарицаемый,
В восемнадцать лет ушёл в пустынь на моление.
Чтобы суетой мирской быть не привлекаемым,
В богомыслии одном жаждал упражнения.

Он обрёл вертеп пустой, там крестообразно,
Распластался на земле с громким плачем к Богу.
И просил к спасенью путь - жёсткий и не праздный:
«Укажи мне, Господи, в Царствие дорогу!»

Утруждённый сим земным долгим поклонением,
Юный Симеон уснул и узрел видение:
Землю он копал с трудом, чтобы основание
Положить на месте том для большого здания.

Потрудясь, он приустал, думая -  достаточно,
Чтоб фундамент удержал новое строение.
- «Глубже, Симеон, копай!» - слышит глас загадочный.
Трудник снова начал рыть землю — по велению.

Заступ падает из рук, утомлён работою,
Снова тот же голос, вдруг, говорит  заботливо:
- «Глубже! Глубже землю рой!» - и собравши силы,
Он копал... И в третий раз слово повторилось!
Наконец, услышал он: - Прекрати и не копай,
Основанье твёрдо здесь будет установлено.
Ты спасение на нём в упованьи созидай!»
И чудесный этот сон, навсегда запомнил он.

Труд — основа добрых дел.
Труд — во славу Божию!
Всех подвижников удел:
Путь — средь бездорожия!


Восхотел трудиться он по-своему,
И восшедши на высокий холм,
К камню приковал себя он волею,
Чтоб отсюда не уйти потом.

В этом странном самопринуждении,
Величайшего подвижника Христова
Посетил по Божьему велению
Архипастырь, и промолвил слово:

- «Симеон! Мелетия послушай!
Ты железом зря обременён.
Волею привязываться нужно,
Разумом ты должен быть силён.»

И услышав истинное слово,
Снял оковы Симеон тогда.
Разум в послушание Христово,
Приковал сей узник у Креста!
               


Подвизался Симеон — на холме, и год, и два.
Будучи со всех сторон он народом окружён.
И плыла вокруг о нём, как поток речной, молва.
И тогда на диво всем, подвиг сам придумал он.

Высотою в шесть локтей — столп себе соорудил,
Рядом сделан был другой — до двенадцати локтей.
В тесной келье на столпе он в уединеньи жил.
Столп же постепенно рос, попечением людей.

Двадцать два — и наконец — сорока локтей достиг!
Как по лестнице он в верх, поднимался медленно.
И часами для него длился созерцанья миг!
Восходил в Страну Небес Царствия победного.

В свете ведали о нём, и в пустыне — странники,
Старчество он удивлял житием невиданным.
Духа искушая в нём, прибыли посланники,
И приказ «спуститься вниз!» от собора выдали.

Ставили в пример ему подвиги других отцов,
Приказали: - Жить, как все! Что за глупость выдумал?»
И на лестницу вступил — кроток взглядом и лицом,
Симеон, на радость тем, кто ему завидовал.

Братства волю исполнял — он как волю Господа!
Но его остановил глас благословения:
- «Юноша святой, постой! Не сходи! Мы — просто так,
Проверяли твой настрой и твоё смирение.

Мы имели сей наказ от собора праведных,
Силою тебя свести со столпа! Однако же!
Если не противен ты, старцев приказанию,
То оставить на столпе подвизаться тако же!»               

Как укроется светильник, на верху горы стоящий?
Благодати, в нём живущей, слава велика была.
На Востоке слыл невеждой, каждый, Столпника не знавший,
Там грузины и армяне, персы и израильтяне
Тысячной толпой стекались, позабыв свои дела.
Там крестились и венчались, каялись и шли в пустыню,
Умягчённое зловерье проклинало преждний бред.
Симеон стоял на месте, но глаголами простыми
Был полезен нашей Церкви и дарил заблудшим Свет.
Посреди чудодеяний он, как прежде, был смиренный!
Сам — с весёлыми очами и с любовью говорил.
Государи, земледельцы, люди — нуждами согбенны,
Здесь богатый и убогий, и светило из светил.
Здесь рабы и их вельможи, судьи и злодеи были,
Все на столп высокий зрели — жадно слушали отца
Их наставника! И слово о спасении ловили,
Изучая добродетель для победного венца!
Многие, желая слышать Семионовы беседы,
При столпе его жилища строили, как новый Град.
Посреди святого Града возвышался столп Победы
И народ разноплеменный мирно жил, как с братом брат!
               

Повседневный жизненный устав его
Был не менее достоин удивления.
Никогда невидели — уставшего!
День и ночь стоял он на молении.

Обучал вокруг столпа народы,
Исцелял молитвой недугующих.
Слово Божие в любую непогоду
Над страной звучало торжествующе.

Свары разбирал он все, и прения,
Водворяя мирный дух враждующих.

По закату солнца, вновь моление,
Богомыслие — о Веке Будущем!

Помышлял о мире он церковном,
Разорял безбожие язычников,
Иудеев побеждал он Словом,
Истреблял ученье еритичное.

Слал царям он мудрые записки,
Возбуждал к любви и милосердию.
Патриархи все Антиохийские
Посещали Столпника с усердием!

В ранней юности на путь спасения,
Симеона наставлял святой Милетий.
А блаженный Домн, к его советам
Прибегал обычно, без сомнения!

Литургию у столпа вершил он,
Чтобы причаститься вместе с паствой
Тайн Животворящих! Это трио,
Завершил Мартиний — архипастырь.

Столпника назвал защитой града
От врагов духовных и телесных,
Утоляющего гнев Небесный!
Столп его — плодоносящим садом!
               

Симеон на сто третьем году лишь достиг
Окончания жизни блаженной.
На молитве ночной головою поник...
Руки кресто образно согбенны.

И случилась кончина в Великий пяток,
Звал народ — Симеон не явился!?
И напрасно спасительный ждали урок,
Все пришельцы, чтоб словом напиться.

Вот Антоний со страхом восходит на столп,
Видит старца, как-будто в молитве?
Только пальцами не осеняет он лоб...
А вокруг — благовонье разлито!

Горько плача, он тело на пол положил,
Лобызая и руки, и лик его!
Мощи тихо опрятал и всем известил
О успении старца Великого!

Весть плачевная вихрем в народе неслась,
Голос плача разлит на семь стадий!

Скоро Антиохия к столпу собралась,
Пред Защитой своей и Оградой!

Со священным собором прибыл патриарх,
И начальство — парадом военным.
Мощи Столпника в город несли на руках,
И поставили в церковь — нетленны!
               


О том сколь неугодна Богу жертва — от нечистого сердца. (В Четьи-Минее 2 сентябрь)

Был Юлиан хитёр не по годам!
В Каппадокийской Кесарии находяся,
Он в юности — великолепный храм
Построить с братом Галлом  подвизался.

Над гробом Маманта святого — не спроста!
Не благочестие к поступку побудило,
А зависть к Галлу! Все — того любили:
Их привлекала в брате — чистота,

И ревность христианская! Отступник
Был Юлиан, И от младых пелен,
Его влеченье к идолам преступно
Манило — душу погружая в плен.

Как бы то ни было, но братья разделили
Постройки здания святого меж собой.
И всё усилье к делу приложили.
Однако Бог управил стройкой той!

Он показал, насколько не угодна
Любая жертва от нечистых рук.
У Галла -  дело спорилось свободно,
У Юлиана — рушилось вокруг.

Сначала — твёрдой почвы не сыскали
Под основанье здания — потом,
Землетрясенье камни вырывало
И рушило, что строилось с трудом.

А иногда, одним ударом грома
На части разбивал Господь столпы.
Иль вихрь срывал над известью покровы,
И в воздух поднимал её, как пыль.

Злочестье будущее Юлиана,
Господь ещё тогда изобличал.
И видимыми знаками — тирана
От гибельного зла предупреждал!
               


Священномученик Вавила. (4 день сентября)

Священомученик Вавила
Был пастырем в Антиохии.
И для духовных чад примером
Служил во всех своих делах.
Особенно детей любил он!
В те давние года лихие
Он научал их крепкой вере
И знали все Господень страх.

Нумериан — страптивый цезарь
В Антиохию прибыл.
                Дерзкий,
Бездушным идолам он жертву
С язычниками приносил.
А в тот же час во храме Божьем
Для христиан врата отверсты.
Пред образом Христовым — служба!
И яркий свет паникадил.

По окончании обрядов
Нумериан услышал пенье.
И захотел войти он в церковь
С весёлой свитою своей.
Но на пороге встал преградой
Святой Вавила!
                И в смятеньи
Прочь отошёл злобожный  цезарь,
При виде множества людей.

Но лютой злобою снедаем,
Он церковь сжечь повелевает!
И вот Вавила, мудрый пастырь,
В оковах приведён к нему:
- «Как смел ты оскорбить востаньем
Государя?
                Меня поставил
Глупцом перед своею паствой?
Так будь же, подлый  раб, казнён!»

- «О, Государь! За непокорство
Властям — любой достоин смерти.
Но придержащей высшей власти
Я  со смирением служил.
И только идолопоклонство,
Обрызганное кровью жертвы,
Я в Храм Животворящей Страсти,
На место свято не впустил.»

Нумериан, пылая гневом,
Вавилу, праведного мужа,
Велел по городу с позором
И поруганием водить.
А следом за Вавилой смело
Три отрока шагали дружно,
И, Господа прославив хором,
Готовы головы сложить.

Они с наставником великим
И в смерти были неразлучны.
Презрев обещанные ласки
Нумериановых богов,
Стояли пред Христовым Ликом,
Искали вечной жизни лучшей,
И мук не устрашась ужасных,
Взошли они на крест Христов.

«Се аз и дети, яже дал ми!»
Воскликнул праведник и сам,
За ними вслед, путём страданий,
Вознёсся к чистым Небесам!



Гнев Божий за оскорбление святых мощей.

Близ города Антиохии
Весёлое имелось место.
Всё осенённое листами
Лавровых, кипарисных древ.
Источник струи золотые,
В лучах прозрачные чудесно,
Дарил, играя непрестанно
Прохладой брызг простой напев.

То место называлось Дафной
По имени одной девицы,
В которую (вещают мифы)
Был страстно Аполлон влюблён.
Искал её он в месте данном!
И приходили поклониться
Язычники сюда, где Нимфу
Настиг порочный Аполлон.

И на весёлом месте этом
Великолепный храм построен.
Где  бес под именем лжебога
Язычников к себе манил.
На всяк вопрос довал ответ он.
Но Галл, брат Юлиана, вскоре
Соорудил здесь церковь Богу
И место это освятил.

Священномученика мощи
Принёс сюда он из собора.
И рядом с капищем — Вавила
Возлёг, а рядом три юнца,
Три отрока!
                Святой источник
И чудодейственная сила
Великие творила сборы
Для христианского венца.

Народ стекался непрестанно
И видя чудеса у раки,
К Евангельской тянулись вере,
А идол в капище умолк!
Но вскоре злые дни настали...
У власти Юлиан!
                И мраком
Злобожие ворвалось в двери
Церквей — и потемнел Восток.

К богам языческим привержен,
Благоговел пред Аполлоном
Злочестный Юлиан и долго
Ответа у него просил.
Но в изумление повержен
От идола коротким словом:
- «Вот, злой сосед, что в церкви Бога,
Уста мои словес лишил!»

Тут Юлиан, горящий гневом,
Велел огню предать останки
Святого человека Божья
И отроков его святых...
Но ужасом объято Небо!
И кто Ему противостанет?!
Почувствовал душой — негоже
На мощи воевать! И стих!

Но приказал Антиохийцам
Во граде мощи те поставить.
А храм и рощу Аполлона
В великолепие привёл.
Как Аполлон в грехе резвится,
Изображали формы статуй
И попирая все законы,
Здесь мерзостный разгул расцвёл.

Но жив Господь!
                Вдруг в ночь упало
На капище, как вихрь, пламя
С Небес!
             Всё здание пылает,
Безстыдство плавится в огне.
И храм мгновенно пожирает,
И жертвенник, лишь только камни
Растрескавшись напоминают
Отступнику о Судном дне!



О том, насколько милостыня споспешествует
нашему спасению. (22 день сентября)

У Африканского князя
Чиновник был именем Пётр.
Который по службе обязан
Съестные припасы возить.
Свой долг выполняя — ни разу!
Он нищему хлеба не подал.
Хотя для себя постарался
Богатство большое скопить.

Настолько был скуп он и жаден,
Что знали все люди в округе:
Ни просто, и ни Христа ради
Не даст никому ничего!
Поспорили нищие други
И самый убогий из братий
Сказал, что сегодня получит
Хоть  хлеба кусок от него.

Вот свежего хлеба повозка
Скрипит к своему назначенью.
По улице дух от печенья
Плывёт, как густой аромат,
А нищий упал на колени,
Так взвыл, что в ушах отголоски,
Детишек Петру он напомнил,
Добром помянул его мать.

Он именем предков почивших
Просил подаянья крупицу.
Бежал за повозкой вприпрыжку,
(По коже от злобы озноб)
Вокруг гоготали мальчишки
Да каркали птицы на крышах,
И булкой  чиновник с повозки
Ударил просящего в лоб.

Убогий схватил эту булку,
К груди прижимая добычу,
Петру поклонился в догонку
И Богу «спасибо» вознёс.
А лошадь копытами гулко
Зацокала в путь, как обычно,
Поют колокольчики звонко
И катится булочный воз.

Но тем не закончилось дело.
Вдруг Пётр совсем занемог,
Душа заболела и тело ,
На одр смертельный возлёг!

И в том состояньи узрел он
Себя на судилище грозном:
Пред ним на весах измеряли
Соделаны в жизни дела.
Вот слева — плодом почернелым
Возложены злобные грозди.
А справа — на чаше лежала
Та булка легка и мала.

И чёрные аггелы слева
Довольные рукоплескали,
А справа уныло стояли
Хранители Света в слезах:
- «Ты будешь во век истязаем!
(Печально они предсказали)
Убогий! Иди и соделай
Победу добра на весах!»

И Пётр проснулся в смятеньи,
Поклялся пред Богом тот час,
Что чашу весов в сновиденьи
Он — справа заполнить горазд!
И приняв обеты Петровы,
Восставил Господь от одра,
Казалось, смертельно больного,
Поставил на ноги Петра.

Вот Пётр на улицу вышел,
А там обнищавший рыдает,
Весь наг — от кораблекрушенья,
О милости просит людей.
И Пётр, одеждою пышной,
(С плеча своего облаченье)
Его наготу покрывает
Богатой порфирой скорей.

Но тот незнакомец одежду
Относит купцу на продажу,
По проще себе подобравши
Одёжку, еды прикупил.
А Пётр, увидив такое,
Лишился на долго покоя!
Вернуть на спасенье надежду
Он Господа Бога молил.
Вот видит во сне пред собою
Прекрасного Мужа в порфире
И Крест над главою сияет:
- «Твори милосердие, друг!
Твоё подаянье я принял,
Ношу вот! И благословляю!
Прославлен делами такими
Мой Круг добродетельных слуг!»

И Пётр удивлённо воспрянул:
- «Когда Сам Хроистос заступает
На место убогих смиренно,
То встану и я среди них!»
Всем нищим, убогим и странным,
Раздал родовое именье
И вот на Голгофу шагает,
Ко Гробу Христову приник!

Он там продаёт себя в рабство,
Оплату раздавши убогим,
Сам служит теперь господину
И жить так до смерти готов.
Стяжал он большое богатство
В Небесном уделе у Бога.
Служил до блаженной кончины
Средь милостыни и постов.
               


Дух смиреномудрия. (25 день сентября)

Однажды преподобный Сергий
Молитвами к Владыке Богу
Младенца умершего поднял,
И ожил маленький мертвец!
Отец, глазам своим не веря,
К ногам упал.
                Но Сергий строго
Сказал, что Господу угодно
Так сохранять своих овец.

- «Я к чуду вовсе не причастен.
А твой младенец был живой,
От стужи занемог, несчастный,
И в обморок он впал простой.

Дитя согрелось в этой келье,
Не думай, будто ожило...
Ждём общего мы воскресенья!
То, Божие определенье
Сейчас случиться не могло».


Зачем сказал неправду старец?
Смиреномудрие виной!
Он — свойство Божие оставить
Не смел и в мыслях за собой!
               



Откровение преп. Сергию о его духовном потомстве.

В полуночи стоя на правиле,
Молясь о наследии Богу
Просил преподобный управити
Потомству на Небо дорогу.

И голос услышал он явственно:
- «Ты молишься, Сергий, о чадах?
Моленье твоё не напрасное,
Зри братий Небесного Града!»

И небо над ним просветилось,
Ночь сделав полудня светлей.
И светлой волною спустилось
До Лавры, разлившись над ней.

И множество птиц он увидел
Над Лаврой и вюду окрест.
Прекрасны, различные видом,
Из разных слеталися мест.

Их пение было подобно
Звучанию вечных хоров.
И будто в раю, преподобный,
Растаял средь тех голосов.

- О, Сергий! Настолько премного
Умножатся чада твои!
В Российских просторах широких,
Как в море большом корабли.

Построят святые обители,
Украсят престолы в церквах!
Духовным млеком окормители
Прославят Россию в делах.

К защите отечества милого
Евангельский глас воззовёт.
В годину межцарствия гиблого
Народ на борьбу поведёт.

Сокроют царей от злодеев,
Накормят воюющий люд
Те чада,что в мирное время
О Господе славу поют!



Христова Невеста. (5 день декабря).

Святая мученица Харитина
Родителей своих лишилась в детстве.
Но Бог, Свою Невесту не оставил!
Воспитанная Клавдием  - была
Кротка послушна и благочестива.
Благоразумная, хранила девство.
К ней христианских девушек приставил
Второй отец — учить святым делам.

Но Диоклитиан воздвиг гоненье
На ревностных по вере христиан.
Искали и сгоняли на мученье!
Коснулось Харитины повеленье
И всех пытал судья Домициан.

Рыдал ей вслед чадолюбивый Клавдий,
В обьятьях крепких силясь удержать.
- «Не надо, воспитатель, горевать,
Я претерплю мученья Христа ради!

Возрадуйся отец! Я жертвой буду
Благоприятной за грехи мои
И о тебе я в муках не забуду».
«О, Харитина! Обо мне моли
Небесного Царя, когда оставишь
Сей скорбный мир нелепостей пустых.
И в светлом лике мучениц святых
Пред Господом Спасителем предстанешь.»

Судья Домициан при первом взгляде
Назвал её упрямой христианкой,
Развратницей других!
                На то девица
Ответила злодею не страшась:
«Я исповедую Христа и очень рада!
Моё упрямство с вас срывает маску,
Которой вы пытаетесь прикрыться,
И спрятать душепагубную страсть.

Любовью ко Христу не развращаю,
От идолопоклонства отвращаю!»

Домициан, удерживая ярость,
Советовал девице — поклониться
Богов великих умилостивляя.
Он, восхваляя юную красу
И царственную милость предлагая,
К отступничеству преклонял девицу.
Но пыток  Харитина не боялась
И гневом воспылал неправый суд!
Ей волосы под корень обрезали,
Но косы краше преждних вырастали.
Огонь и раскалённое железо
Сломить великой веры не смогли.
Колоть, орудиями пыток резать
Их наущал начальник преисподней.
Но Ангел укреплял рабу Господню
«О, Господи! Спаси и помоги!»

В морских волнах был уготован гроб ей,
Но влажная стихия загустела.
На берег шла немокренно по водам!
В огне святое тело не горело!
И, наконец, спросила Харетина
У Господа — блаженную кончину.



Любопытство святого путешественника. (21 день октября)

В то время шёл ему седьмой десяток!
Оставил Палестину преподобный,
По воле Божией предприняв путь-дорогу
Не для того, чтоб обозреть дела людские.
В лета такие двинется ли всякий
Обогатиться мудростью духовной.
В пустыне шёл, от злых зверей не дрогнул!
Разбойники пред ним склонили выю.

Он старцев посещал в горах высоких,
Чтобы от них спасенью научиться.
И  юные отшельники встречились,
Их он примером научал своим.
Без устали свершая путь далёкий,
Не преставая Господу молиться,
Беседовал о пастырских печалях,
Святителей встречал и слушал их.

Шёл к страждущим в тяжёлом заточеньи
За исповеданье Христовых истин.
Их словом укреплял и ободреньем.
Он города и веси избавлял
От гнева Божия и разоренья,
В ночи молясь о них молитвой чистой.
И тяжестью греховною согбенных,
Надеждой на спасенье испрямлял.

И так Илларион святой достигнул
Горы, где преподобный подвизался
Известный всем, уже почивший в Бозе
Антоний! И его учеников
Просил о помощи, чтоб подвиг сей постигнуть.
Ученики с любовью показали
Поэзию души и тела прозу,
И к Богу -  старца крепкую любовь.

Места, где пел Антоний к Небу гимны,
Безмолствовал и, сидя, плёл кошницы.
Где, отдыхая от трудов, вкушал он
Короткий сон, но сладостный всегда.
Где братий научал своих любимых!
Вот ковшик, чтоб в жару воды напиться,
А вот древа, чтосам здесь насаждал он,
Тут ископал он пруд и в нём — вода.

Вот заступ — с ним порой работал старец...
Устроил гумно... Вот жильё святого...
А в нём стоит Антониево ложе...
Илларион и сам на нём возлёг!
С благоговейной радостью представил
Он житие подвижника простого,
На жёсткой и обломанной рогоже
О чём молился? Что он превозмог?

В верху горы две каменные кельи,
Туда Антоний от докук скрывался.
Иллариона звали вверх ступени,
Изсечены натруженной рукой.
Вокруг сады — плодом обремененны,
Илларион их вкусом наслаждался,
Молился здесь коленопреклоненно,
Чтоб в путь идти легко и далеко!

Похвально перед Богом любопытство
Младых людей, что жаждут путешествий.
Обозревают редкие искусства
И памятники древней старины.
Пусть не забудут сердцем приклониться
Святым мужам, ко Господу отшедшим.
А если нет!? То любопытство пусто!
На радость для потехи сатаны!
               


Улыбка праведника (13 день октября)

Перенося жестокие мученья,
Карп, мученик святой, облитый кровью
И пламенем нещадно опаляем,
Вдруг улыбнулся, в небо вперив взгляд.
И каково улыбки той значенье
Пред смертью надвигающейся скорой?
На праведном лице она сияет
И очи светлой радостью горят.

- «Я вижу благодать Христова Царства!
Как удержать от восхищенья сердце?»
Поистине, как можно без улыбки
Смотреть на торжество Его Добра!?
Карп — победитель ужасов и пыток,
Отринувший наветы и коварство,
Восходит в Благодатное безсмертье.
Вся жизнь — как боль укуса камара!
               


Юные исповедники имени Христова.

Максимиан Галерий ненавидел
Не только христиан, но их потомство.
Он предписал законом  - обучать их
В училищах языческих! А там -
Служение кумирам в разных видах,
Придворный блеск с обрядами знакомства,
И все соблазны адова исчадья,
И поклоненье ложным их богам.

Там ласки и угрозы, и тиранство,
А среди них — два отрока, два брата!
О сих донесено Максимиану:
Вот дети знаменитейших родов
Бегут соблазнов, лести и разврата,
И поклоняться идолам не станут.
Ревниво защищают христианство!
Увещевать их — не хватает слов.

Их розгами нещадно долго били,
Потом отдали злобному софисту,
Чтоб приложить последнее усилье
В язычество строптивых обратить.
Но отроков страданья не сломили!
Софист-философ, в ярости неистов,
Составом едким головы облил им
И в бане жаркой приказал закрыть.

Здесь, как огнём палимые, страдальцы,
Как будто сотней молний обожженны,
Друг друга утешали в лютых муках
И славили Сладчайшего Христа!
Пал бездыханным первым младший братец,
За ним и старший — в Царствие Блаженных,
И Ангельские светлы крылья-руки
Их вознесли в Заветные Места!
            


Красота Евангельского слова. (12 день августа)

Святый Александр епископ Каманский
Людей поучая Христовых,
Изящностью слог не старался украсить
В речах для народа простого.

Об истинной пользе имел попеченье
И проповедь сильной была.
Учила добру и звала ко спасенью
Та пороповедь — к Богу вела.

Афинский софист молодой посмеялся,
Услышав простой разговор.
Но Бог показал, что юнец заблуждался
И был в осуждении скор.

Вот видит во сне голубинную стаю
Философ, и вспомнил Псалтирь:
«Посребрены крылья, блестят междорамья!»
И дивны они, хоть просты.

И глас провещал: «Александра глаголы
Ты видишь, насмешник пустой!»
Воспрянул софист, устыдился и молвил:
«Господь наш Велик Простотой!»
               


Истинное человеколюбие.

Говорят о преподобном Исидоре:
Если он увидел брата в горе,
Малодушного иль буйного  «героя»
Изгнанного старцами порою,

Приглашал гостепреимно в келью,
Делал замечанье дружелюбно
И в терпеньи научал спасенью
Душу оградив от душегуба.



Безопасное место для сбережения сокровищ.

Римлянка по имени Маркелла
Всё богатство, что она имела,
Раздавала нищим и в обители.
Вскоре готы — варвары — грабители
В Рим ворвавшись всё опустошили.
Видя это, мудрая Маркелла
Руки в небо радостно воздела:
- «Как прекрасно то, что раздарила
Я святым и нищим всё именье,
Тем спасла его от расхищенья
Варварского. Боже, как прекрасно!
Ты привёл наследство в безопасность.

Сам Господь хранит твоё наследие,
Если даже отдал грош последний.
Червь не тлит и враг не подкопает,
Псалмопевец нам  о том вещает.
               

Безгрешный пастырь стада Христова. (22 октября)

Епископ Иерапольский Аверкий
Однажды ночью сокрушил всех идолов
На капище язычников!
                Спокойно
В свой дом вернулся — славный победитель!
А у язычников в глазах померкло:
- «Такая смелось пастырская?
                Видано ль!»
И стражу нарядили, чтоб с конвоем
Его вести в тюремную обитель.

О том прознав, святого известили
Его благочестивые соседи.
Укрыться от язычников просили,
Но пастырь им безтрепетно ответил:

- «Господь наш, Иисус, велел Апостолам
Глаголать дерзновенно о спасении!
Мы, братия, идём под тем же знаменем.
Осмелюсь ли бояться восстающих я?»
Вот, вышел, окруженный христианами,
И сам на площади Иерапольской он,
О Господе учил в самозабвении,
И всенародно славил Всемогущего!

А городские власти рвались яростно
На смелого Христова исповедника.
Но в тот момент, святитель, двух беснующих
Вдруг исцеляет на глазах правил.
И голоса над градом льются радостно:
- «Нам истину Аверкий проповедует!»
Народ и власти — как поток ликующий
И просят все, чтоб вере научил.

До вечера Аверкий проповедовал,
Готовил ко святому их крещению!
Теперь спокойно он и беспрепятственно
Архиерейства должность отправлял.
Когда ж болезни угрожали бедами,
Извёл источник вод своим молением
И всех молящих — верой христианскою
И омовеньем вод тех исцелял.

Когда же призван был он повелением
В Рим! Против чаяния всех врачующих
Восстановил дочь Марка — императора
От смертного одра,
                то Государь
Остановил на христиан гонения!!!
По всей вселенной,
                В торжестве ликующий
Народ Иеропольский был обрадован
И принял он от Марка царский дар.

Служил святитель Господу в отечестве
Благовествуя до глубокой старости.
И с миром в руце Бога отдал душу он
Достойнейший пример оставив нам.
Что вопреки усилиям нечестия
И на земле Господь нам дарит радости
Среди скорбей и грязного удушия,
Найдётся место славным торжествам.
            

 
Инок, ходатайствующий за свою родину.

Случилось это при Юстиниане!
Под предводительством сограждан богатейших
Бунтующие часто саморяне,
На Палестинских христиан напали,
Жгли города и сёла.
                Разоряли
До основанья церкви, убивали
Детей и старцев в темноте кромешной.

То варворство каким опишешь слогом?
Сам император наказал их строго.
Но нозже принял клевету Арсения,
Самарянина, при дворе случайного:
Как-будто в Палестине христиане
Причиной были злого возмущения.

И царь умножил пострадавшимс раны.
Вся Палестина пребывала в страхе!
Разубедить во лжи той Юлиана,
Готовы за отечество на плаху,
Сам Пётр — патриарх Ерусалимский,
И Савва Освященный, шли к Царь-граду.
Вот встретил царь святых, как самых близких!
За то у Бога получил награду:

(Господь помог ему услышать правду)
Клеветника на смерть он осудил,
Но старец, царский гнев укоротил,
И пременил отчаянье на радость.

Святого в путь обратный отпуская,
Царь, авве оказать желая милость,
Сам приказал подать большие деньги
Для братии, что старец окормлял.
Но инок тех богатств не принимает,
Печётся о своей отчизне милой.
Он просит снять налоги с Палестины,
Чтоб мог восстать народ от мятежа.

Царя он просит -  дом странноприимных
Соорудить для пришлых христиан.
Больницу учредить для неимущих,
Врачей искусных дать, постоить храм.
И войско для защиты всех невинных,
Чтоб вдруг не повторился страшный случай.
А за благодеяние такие
От Бога милость царь  получит сам.

Юстиниан на это согласился!
И тут же казначею повелел он
По просьбе Саввы дать распоряженье,
Чтоб выполнить прошение его.
А Божий человек в дали молился,
Он занимался иноческим делом.
А именно — вознёс благодаренье
Ко Господу за друга своего!



Хвала  богохульных уст, для верных — есть хула. (24 октября).

Злочестный Дунаан, князь Омиритский,
Мученьям подвергал Христово стадо
Меж прочими бала одна вдовица
С двумя дочурками — единственной отрадой.

Увидев красоту сих христианок,
Мучитель умягчил свирепость в сердце:
- «Я,царь, тебе любезным другом стану,
Кагда решишься от Христа отречся.

Ваш Назорей поносно жил и умер.
Единого мы знаем — Савоофа!
В народе ты слывёшь женою умной,
Так покорись же царственному слову!

Ты для моей царицы и супруги
От ныне будешь близкою подругой.
Мы дочерей оденем, как царавен,
Не вера — христианство — суеверие!
Зараза низкой неразумной черни».

Благочестивая вдова при каждом слове
Ко Господу молитву возносила
И очи к небу в страхе возводила,
За веру умереть была готова:

- «О, Государь! Тебе почтить бы должно
Того, Кто даровал тебе порфиру
И диадему власти — знак для мира.
Оставь ты ныне заблужденье ложное.

Познай же Иисуса, Сына Божия,
Он бытие и жизнь дарует людям.
Тебе злословить Господа негоже,
Он — Благодетель наш! Не будь Иудой!

Побойся, чтоб земля не поглотила
Тебя, как Авирона и Дафана.
Ты хочешь погубить нас властной силой,
И сделать убелённое богряным!

Почтить меня отличиями тщишься,
Но честь сия — ужаснее бесчестья!
Ты именем Христа язык очисти
Хулитель Божий! И поклонник лести!

Прославь Его! Тогда хвалу любую
Я от тебя-царя приму, как милость.
Но злочестивый Дунаан лютуя,
Изрек злой приговор...
                И — совершилось!



Примерная супруга.

Великий император Феодосий
Был Греко- Римский доблестный правитель.
Он о делах отечественных пёкся
И Церкви не забыл — сей повелитель.

Его супруга мудрая Флакилла
Из рода древнего происходила.
Средь предков был сам император Елий!
Известнейший и почитаем всеми.

Сама Флакилла эти приимущества
Казалось, ни во что себе не ставила.
Её семейством были — неимущие,
И благодетельницу сирые прославили.

Благотворительность ей составляла радость.
И в городе семейства не нашлося,
Которому в беде не доставалось
От щедрости царицы!
                Повелося
Такое правило: Она имела
Слуг попечительных и честных.
                Царской властью
Они всех нищих города опросят,
Чтоб доложить Флакилле о несчастьях.

И там, где требовалась матерняя помощь
Вдовицам, сиротам, недужным, старикам,
Она порой сама бывала там
С бедой людской лицом к лицу знакомясь.

Из рук своих им подавала пищу,
Лекарства приносила для больных.
И перевидела их много таковых.
По граду и по миру столько нищих!!!

Когда её говорили, что не нужно
Ей снисходить до крайних проявлений
Такого отношения к недужным,
Она не отменила повелений.

- «А для меня довольно этой чести,
Что приношу я ныне в жертву Богу:
Смиренное служение убогим,
Ведь попечительность — корона благочестия!

Тем пропою я славу Богу в Вышних,
Что нисхожу от своего престола
Служить Ему в лице больных и нищих
И выполнять Заветные Глаголы!»

Через сие смирение Флакилла
Большую власть над мужем получила.
С ним говорила о Законе Божьем:
Как лучше поступить, как негоже.

По вере ревность, коею пылала,
И в сердце мужа радостно вдыхала.
На память приводя его отличия,
От зла хранила царское величие.

Когда же слух разнёсся о кончине
Великой благодетельницы, город
В печаль облекся!
                Толпы люда чинно
За гробом шли — о ней в великой скорби!

И Феодосий плакал о супруге,
Не мог снискать иного утешенья,
Лишь почести вознёс при погребеньи
Своей любимой праведной подруги.


Григорий Нисский речь сказал прекрасну,
Назвав царицу утвержденьем Церкви,
Прибежищем убогих и несчастных.
И память до сих пор о ней не меркнет.
               


Дом земной и Дом Небесный! (3 день ноября)

Когда святого Акепсима
                епископа Персидского
Под стражу взяли и из дома
                вели к последней Пристани
За исповедание веры,
                друзья шептали искренне:
- «Ты завещание о доме
                оставь кому-то близкому.»
Друзья мои! К делам пустым
                меня вы призываете,
Заботиться о тленном мне?
                Напрасно слблазняете!
Зовёт Небесный Царь меня!
                Там Вечные Обители!
Дом Славы ждёт на Небесах
                о Господе ревнителей.
               


Нелицеприятие при раздавании милостыни.  (12 день ноября)

Однажды церковный строитель донёс Иоанну,
Что между убогими, люди приходят к ним часто
И милости просят — в хороших одеждах, не рваных.
Давать ли таким, проявляя, как к нищим участие?

На то Иоанн отвечал (не напрасно он Милостив!)
- Когда ты, мой друг и послушник Господень смиренный,
На лица не зри, помоги, коль к тебе обратилися:
Вчера был богат он, но нищим остался сегодня.

О! Сколько теперь сребролюбцев, что в рубище ряжены,
А мало ли бедных, опрятно одетых в миру?
Долги и разбои, несчастные случаи, кражи
Господь попускает и тем научает добру.

Иль ты опасаешься, будто казны не достанет?
Именье церковное вдруг расточит свой запас?
Но помни! У Господа, как у людей, не бывает,
Он Самый Богатый и Самый Смиренный из нас!
               


Каково подаяние, таково и воздаяние.

Иоанн святой однажды
В церковь шёл и по дороге
Встретил гражданина с просьбой
Помощи — тот был в беде.
Неповинно обнищавший,
Он просил себе подмоги.
Патриарх, всем сострадавший,
И ему помочь хотел.

И строителей просил он
Выдать человеку злата
Из общественных сокровищ
Литр пятнадцать не скупясь.
Но церковники решили,
Чтобы не было растраты,
Выдать литр пять всего лишь:
Хватит — лишь бы не пропасть!

Патриарх же возвращаясь,
Встретил щедрую вдовицу.
Та дала ему бумагу,
В коей дар её помечен:
«Злата литр пять сот.»
                Прощаясь
Патриарх вдове заметил,
Что ему открыто Духом:
Подала вдовица меньше!?

Меньше, чем хотела прежде.
«О! Владыко, отче мой!
В хартию вписала в трое
Больше — жертвы золотой.
Но случилося такое!
Трети две изгладил кто-то?
Думаю по Божьей воле
Сделал это Дух Святой!»
         


Слушай бедных и тебя услышит Бог.

Остановила женщина однажды
В пути на службу старца Иоанна.
И горько жалуясь на родичей бездушных,
Святителя о помощи просила.
Но в церкви дело ожидало важное,
На службу Богу путники спешили,
И патриарха все единодушно
На время дело отложить просили.

Но Божий человек на то ответил:
- «Послушает ли Бог меня, коль ныне
Я, бедной, предпочту дела иные,
Не выслушаю и не дам совета?»
Он женщину в обиде не оставил,
Но разобрав дела её семейства,
Он приказал, обидчиков на место
Достойное поступку их, поставить.



О том, как трудно исправить сребролюбца.

Милостивый Иоанн узнал случайно,
Что епископ именем троил,
Был сребролюбивым до отчаянья.
И его в больницу пригласил.

Посетить болящих в их палате.
Там святой сказал владыке вскольз:
- «Время выпало тебе утешить братию,
Милостыню дать им довелось!»

Опасаясь обнаружить скупость,
Тридцать литр издержал Троил
Золота — на помощь их и скудость,
Всех больных он щедро одарил.

Дома же раскаялся о деле
И почувствовал такую скорбь,
Что и сам нежданно слёг в постелю,
Скупость силы отняла, как корь.

Иоанн пришёл к архиерею,
Взял с собою злата тридцать литр:
- «Деньги я принёс тебе скорее,
Чтоб вернуть покой душе и мир.

Я просил, и нищих ты порадовал!
Но теперь пиши своей рукой:
Будет мне от Господа награда
Та, что закрепилась за тобой!»

Золото своё увидев снова,
Трепетал от радости Троил.
Засмеялся, встать с одра готовый,
И расписку тут же настрочил.

Иоанн же Милостив молился,
Чтобы Бог скупого исцелил,
Чтобы сребролюбцу грех открылся,
Чтоб успел покаяться Троил.

Бог услышал. Ночью в сновиденьи
Пред Троилом чудный дом стоит.
Над вратами надпись, что владенье
Се — ему во век принадлежит.

И взыграло радостное сердце...
Но внезапно грозный муж, как смерть,
Повелел над золотою дверцей
Имя обладателя стереть.

Вместо сребролюбца начертать бы
Имя Иоанна поскорей!
Отняли имение не тати,
Сам Троил отдал рукой своей.

И вскричал от ужаса епископ,
В скупости корил себя, рыдал.
Каялся за глупую расписку,
И обет — исправиться — он дал!
               


Защитник Церкви и Отечества.(13 день ноября)

У императора Аркадия
Военочальник был из варваров.
Хоть принял веру христианскую,
Но ариан держался он.
Был храбрым воином и ладил он
С солдатами, что в наем набраны,
Но дерзок варвар был по варварски,
Горд, силен и самовлюблён.

Он непрестанно и решительно
Просил правителя Аркадия
В Царьграде церковь арианскую
Иметь! И службы совершать!
Но дело то — не позволительно:
Дать право арианской братии
Встать вровень с верным православием,
Но как Гаину отказать?

И к Иоанну Златоустому
За помощью пришёл растерянный
Аркадий и просил совета он,
На царский двор его призвал,
Чтоб при беседе их присутствовать
Любые отвергая прения!
Нетерпеливый варвар требовал
Воздвигнуть ложь на пьедестал.

Святитель твёрдо запретил ему:
- «Аркадий -  царь богобоязненный,
И знает, что ему негоже бы
Делами Церкви управлять.
Духовны власти там поставлены!
Да! Подвигами ты прославленный,
Войди в любую церковь Божию,
Моли Христа и Деву Мать!»

- «Но я другого исповеданья!
И потому с единоверцами
Хочу в столице храм особенный
Иметь! То - заслужил в боях!
Или, владыко , вам не ведомо,
Что не бежал в боях от смерти я,
И не жалел ни сил, ни крови я,
Чтоб вашу родину спасать!»

- «Никто хвалы твоей не трогает.
Но ты, за подвиги те смелые,
Большие принял воздаяния:
Дары и сан, почёт и честь.
А за Дунайскими порогами
И хлеба вдоволь не имел бы ты,
И жил в плачевном состоянии.
Сравнишь ли с тем, что принял здесь?

Там был простым, а здесь - вельможею!
Се званье с гордостью носи.
Царя благодари восторженно,
Служи его державе с верою.
Однако же церковных почестей
За долг мирской ты не проси.

Дерзнув на это, ты подвергнешся
За оскорбление величества
Опале царской и изгнанию.
За то, что вздумал, вдруг, царя
Виновным в святотатстве выставить!
Забудь обиды, просьбы личные,
Быть воином — твое призвание,
Ты получил его не зря!»

Смолчал Гаина и отправился
На место службы государственной.
Однако через год верулся он
С мятежным войском на беду.
И снова Златоуст прославился,
Навстречу вышел он напасти той
И укратил речами варвара,
Простил и погасил вражду!
               

Мученик — младенец Варул.(18 день ноября)

Мученик святой Романе,
Дьякон Кесарийской церкви
Возводил лишь очи к небу,
Муки с твёрдостью терпел.
Молча, на смертельной грани!
На одно лишь он ответил:
Обвиненью в изуверстве,
Воспротивиться посмел.

Изверг, имя Иисуса
Поносить при нём надумал,
Укорил его в безумьи,
Христианство похулил.
- «О, мучитель! Не боюся
Умереть я в этом званьи.
Все мы — Божие созданье,
Стар и сей младенец мил!

Видишь отроча? (Убогий!)
С виду вовсе малолетно,
Но в сравнении с тобою
Он разумней и мудрей.
Знает истинного Бога!
У него спроси ответа,
Он тебя научит вере
Лучше всех учителей..

Удивлённый столь внезапной
Укоризной не по вкусу,
Он дитя привлёк поближе
И задал ему вопрос:
- «Друг! Кого ты почитаешь?»
- «Я молюся Иисусу!»
- «Чем же лучше наших статуй,
Ваш невидимый Христос?»

- «Тем, что Он Един и Сущий-
отвечал ему младенец-
Он Велик и Всемогущий,
Создал нас и искупил.
Ваши боги — суть не боги,
Рук людских произведенье.
Изваянные из меди,
Холст ваш — холодней могил!»

В исповеднике Христовом
Дух Святый хвалу соделал.
И вещал о Правой славе
Радостно из уст дитя.
Не нашёл мучитель слова
Для достойного ответа.
Отроча он бить заставил
Розгами и не щадя.

Изнемогший от ударов
Мученик и исповедник
Пить просил, вздыхая тяжко...
Из толпы метнулась мать!
Весь в крови, красней пожара,
На руках — её наследник...
Но слезами омывая,
Стала мать увещевать:

- «Ты терпи! Терпи кровинка,
Сам Христос глаголет в сердце...»
И несла на место казни
Лобызая лоб его.
Над главою мечь возникнув,
Голову отсек младенцу...
- «Никого не бойся, чадо,
Кроме Бога одного!

Ангелы тебя приимут
И с тобою вознесутся
От безжалостной секиры
Прямо в Райский Вертоград.
Сам Христос тебя обымет!
И блаженства разольются
Ароматом несказанным
Слаще всех земных наград!»

Тело дитятки омыла,
Погребая веселилась,
Что младенец пролил смело
За Христа святую кровь.
Кровь, что при рожденьи принял
От утробы материнской.
И отдал её до капли
Он  за веру и Любовь!
             


Духовное братолюбие.(22 день ноября)

Мученик святой Валериан
Обращённый в христианство девою,
Деву ту невестою соделал он,
Сбросивши языческий обман.

Он с большим усердием и радостью
Предал сердце Господу свое.
И сподобился увидеть сладости
Ликов Ангельских святое житие.

Ангел Божий провещал:
- «Доверчиво от девицы принял веру ты,
Не засомневался в Светлой Вечности,
Шёл за ней из мрачной суеты.

Потому проси смелей у Господа,
Что восхощет душенька твоя.
И свершит Господь, что ни попросишь ты,
Щедростью Своей тебя даря!»

И Валериан ответил Вестнику:
- «В мире нет желанней ничего,
Если брат Тувиртий мой любезнейший,
Полюбил бы Бога моего!

Идолопоклонства да избавится,
Чтоб Господь его к Себе привлёк,
Чтобы брату к Истине направиться
Самой совершенной из дорог!»

И обрадован святым желанием,
Ангел отвечал ему тот час:
- «Да! Творцу такого Мироздания
Всё возможно совершить для нас.

Спас Господь тебя через девицу,
Брата чрез тебя спасти готов.
Души зрит Он не смотря на лица,
Вас сподобит Царствия венцов!»

И запомним мы, что укрепляет
От падений благодать Его.
Призывает и от бед спасает
Исповедника святаго Своего.
               


Место свято там, где человек живёт богоугодно. (26 день ноября)

Адриапольской церкви дьякон
Святой Алипий был любим.
За благочестье в деле всяком
Согражданами был ценим.

Епископ, с гражданами вкупе,
Ему важнейшие дела
Вверял. И был он не подкупен,
И Богу предан до зела.

Но сердце дьякона искало
Уединения в тиши.
Алипию недоставало
Сей добродетели души.

Желаньем этим побуждаем,
Однажды он решился в ночь
Доверить матери ту тайну
И в пустынь удалился прочь.

Тем чрезвычайно опечалил
Епископа и горожан.
На поиски гонцов послали
И Бог открыл им келью Сам.

Алипий сетовал сердечно
И снова скрыться помышлял.
Он горько плакал целый вечер
И Бога в помощь призывал.

Уснул. И слышит голос внятный:
- «Алипий! Скорби прекрати
О том, что возвращён обратно
Ты от желанного пути.

Устроил Бог сие для пользы
Отечества и для тебя.
Долг пред отечеством серьёзен,
Ты исполняй его любя.

И будет то всего дороже!
Ведь место свято только там,
Где любящий послушник Божий
Живет благочестиво сам.

И благочестью научает
Вокруг собравшийся народ.
Светя им, сам, как свечка тает,
Но к Богу избранных ведёт!»


Дерзновение за веру. (28 день ноября)

Император греческий, что прозван Копроним,
Истребляя веру православную,
Вздумал преподобного Стефана преклонить
И в свои ряды зачислить славного,

Всеми почитаемого древнего,
Стойкого во Истине отца,
Всем известного своею ревностью.
И отправил в келию гонца.

Тайного советника Патрикия.
В дар Стефану овощей послал,
Знал, что Божий человек великий
Злата и сребра не замечал.

И Стефан, приняв дары те щедрые,
Помолился о душе царя,
Чтобы истинное исповеданье
Бог царю открыл!(Но видно зря!»)

Вот Патрикий умоляет скоро
Нового Стефана подписать
Злобные деяния собора
И иконоборцев восхвалять!

В гневе преподобный отвечает:
- «Я не подпишу коварной лжи
И не похвалю тех слов печальных,
Так ты императору скажи:

Пусть прилипнет мой язык к гортани,
Пусть отсохнет правая рука,
Передай — Стефан отнюдь не станет
Царскому злобожью потокать.

Горькое не нареку я сладким,
Светом — тьму его не назову.
Да не навлеку я Божей клятвы
На свою несчастную главу.

Умереть готов я за иконы,
Царских наказаний небрегу!»
Руку пред Патрикием простёр он,
Длань согнув продолжил:
                - «Я смогу,
Если даже горсть имею крови,
За икону Господа пролить.
И дары царя мне не угодны,
Я прошу назад их возвратить.

И ему ответствую теперь я:
Да не умастит главы моей
Конченного грешника елей!»
И ушёл он прочь — в другую келью.
               


Священный ужас пред святыней.

В монастыре одном на Кипре
Жил инок стар, из Митилены.
Зван Исидор.
                Он горько плакал,
И день и ночь не преставал он.
Все иноки его просили
Прервать тот плачь хоть на мгновенье.
«О! Братья! Я ужасный грешник
Каких на свете не бывало!»

Пришёл в обитель эту авва
С учениками.
                Утешал он
Рыдающего горько старца:
- «Мой брат любезный о Христе!
Безгрешен Иисус наш Славный,
Мы ж уязвленны грешным жалом.
И не спастись, как не старайся,
Когда б не умер на Кресте
Наш Бог!
                Наш Иисус Распятый!»
«Увы мне! - старец отвечал им-
Ни в летописи, ни в преданьях
Вам не сыскать грешней меня.
Что я творил!
                Слепец проклятый!
Уж нет печальнее печали...
Внемлите, други, покаянью...
Что сделал окаянный я!

Живя в миру имел жену я.
Поклонники глупца Севира
Мы были с ней.
                Но вот однажды
Домой вернулся и узнал
От ближних новость я такую:
С подругою ушла Дамира,
Чтоб причаститься в Церкви Таин
Животворящих!
                Я бежал...
Схватил её у самой чаши,
Лишь приняла Святое Тело,
Гортань её теснил до толе,
Пока святыню не изверг...
О! В бешенстве том был я страшен...
Святыню выхватил умело,
Жену я бросил у Престола,
А Толо Свято в грязь поверг...

Блеснула молния в то время,
Божественную часть восхитив!
А через пару дней вплотную,
Злодей из тьмы к плечу приник:
- Ты разделил со мною бремя,
Которое в аду несу я.
- Ты кто?
               - Я, тот храбрец из свиты,
Кто оскорбил Святой Родник.
Я тот, кто в день Страстей Великих
Ударил Господа в ланиту!..
И от рыданий задыхаясь,
Пустынник безутешен был.
А ты, о человече, вникни
И пред святыней ужаснися.
Огнь этот сердце попаляет,
В котором ты грехи сокрыл!



О том, сколь ужасно возвращаться к прежним грехам. (11день ноября)

Когда преподобный Феодор Студит
Невзгоды терпел в заточеньи.
Был в цепи закован, измучен и бит
За — Ликам Святым поклоненье.
Тогда воевода, племянник царя,
Столь лютый же иконоборец,
От Льва Армянина приказы творя,
Вдруг слёг, истязаемый болью.

Один православный ему намекнул
О Фёдоре — старце в остроге.
Незлобивый Фёдор помог бы ему
Своей благодатью от Бога.
И страх перед смертью принудил того
Воителя-иконоборца
Просить о спасеньи «врага» своего,
Лишь только бы выжить под солнцем.

Феодор гонцам не злобясь передал:
- «Скажите слова ему эти:
Господь за злодейство к ответу призвал,
Как в смертный свой час ты ответишь?
За зло, что в церквах православных творил,
О, сколько погибло в изгнаньях!
Вот в Царствии Божьем ликуют они,
Тебя ж ожидают лишь ада огни!
Покайся в своих злодеяньях.»

Больной воевода от страха стенал,
Студита молил о прощеньи.
Святому Феодору он обещал,
Что встанет на путь обращенья.
Феодор икону больному прислал,
Пречистую Божию Матерь!
Всю жизнь хранить при себе завещал,
И каяться перед Распятьем.

И приняв подарок, больной получил
Недугам своим облегченье!
Но некий епископ узнал и решил
Присвоить себе излеченье.
Сей тать-еретик воеводе прислал
Елей свой, больного помазать.
Едва воевода помазался — пал!
И смертью за ложь был наказан.
               


Патриотизм Феодора Студита.

Михаил Тревлий, что воцарился
После Льва царя-иконоборца
Веровать позволил всем — как хочешь!
И свободу дал отцам святым.
Только в Царском граде запретил он
Жителям иметь в домах иконы.
И надеялся, что спор закончен
Этаким решением простым.

Но Фома-вельможа не смирился,
Возбудив народ и войско биться.
Он войну затеял с Михаилом,
Двинулся мятежно на Царь-град.
А народ столичный устрашился,
Опасаясь кровью обогриться.
Вот о том услышал преподобный
И пошёл — вернуть Фому назад.

Проповедовал он всем престолу верность,
Власти царской Божье назначенье
И любовь к отечеству родному,
Бунту не позволил воспылать.
Кесарю он кесарево отдал.
И от мира удалился снова,
Спрятавшись в своём уединеньи,
Чтобы Богу Божие отдать!
             


Преподобный Иоанн Молчаливый. (3 день декабря)

У Саввы Освященного был инок Иоанн.
Служил вначале он в поварне братии,
В странноприимнице и ,наконец, избран
Был экономом, чтоб следить за тратами.

Когда ж скончался иерей обители,
То Савва восхотел произвести
В сан иерейский инока — Пресвитером!
Для этого, избранника свести
Надумал в Иерусалим Великий
К святому патриарху Илие.
Но Иоанн пред чином, вдруг, поникнув,
Поведал патриарху житие.

И тайно оному он сделал откровенье
Такое, что великий Илия
Из ризницы вернулся в изумленьи,
И отменил он рукоположенье,
Отправив их назад, в свои края.

Вернувшись в Лавру, преподобный Савва
Ушёл в пещеру и молился там:
- «Пошто презрел меня, мой Бог Преславный?
Каким подвергнут Иоанн грехам?
И почему не мог я распознати,
Решив, что Иоанн — сосуд Святый
И избранный для Божьей Благодати.
Что ж не открыл мне непотребство Ты?!

О сем душа моя скорбит до смерти!»
Вдруг посреди тех пламенных молитв
Ему явился чудный Ангел Светлый
И тихим гласом Савве говорит:

- «Не осуждай напрасно Иоанна,
Не может быть он рукоположён
В пресвитера — не по делам коварным,
А потому что — есть епископ он!»

Сие услышав, преподобный Савва
С любовью к Иоанну поспешил.
К его стопам повергшись, слёзно стал он
Вдруг каяться!
                И помыслы души
Ему поведал, и просил прощенье:
- «Христов Святитель! Всяка тварь слаба!
Но Господу за то благодаренье,
Что Он послал мне Истины слова!»

- «Сие прискорбно мне! - сказал Святитель -
Открыться никому я не хотел.
Оставив свой престол, пришёл в обитель,
Чтоб спрятаться от суетливых дел.
Молиться о грехах!
                Но крепок телом,
Себя поставил братии служить.
Чтобы они молитвою своею
Меня могли в смиреньи сохранить!»



Мятежный дух, укращенный любовью и смирением.

Плевелы есть посреди пшеницы славной,
Терны в винограднике бывают,
Был Гиезий злой у Елисея,
У Апостолов — предатель был Иуда.
Так же и в обители у Саввы
Братья, злые нравом, обитали.
Оскорбляя инока пред всеми,
Клевету о нём несли повсюду.

К патриарху Саллюстию с просьбой
В Иерусалим добрались скрытно,
Чтоб просить игумена в обитель.
(Постарались скрыть, что Савва с ними)
Понял патриарх — здесь всё не просто
И заставил истину открыть им:
- «Где же Савва? Чем он вас обидел?
Добродетельми ли славными своими!»

- «Савва грубиян, большой невежда,
Братиею управлять не может.
Сверх того, не хочет сам священство
Принимать, и не позволит прочим!»
Патриарх спросил:
                Ответьте прежде:
Вы ли савву приняли? Похоже
Он вас принял, уготовав место,
Он собрал вас грешных и порочных!

Если он собрал в пустынном месте,
Приютил вас — вами и управит!»
Сам послал гонцов своих за Саввой,
Посвятил в пресвитера его.
С братией обиженною вместе
Преподобного отца отправился
Патриарх в обитель — Бога славить!
Братия росла вокруг него.

Только зло под пеплом не остыло.
Вот мятежники опять восстали
И к большому огорченью Саввы
Многие из них заражены
Ересью армянской!
                С новой силой
Злобно рушили они уставы,
Распускали вновь дурную славу,
Всё — по наущенью сатаны.

Уступив безудержному гневу,
Савва удалился прочь в пустыню.
Патриарху Илие сказали,
Будто съеден старец был зверьми!
Не поверил патриарх вестимо:
- «Праведен Господь наш — это знаю!
Преподобного отца не презрит дело.
Господи! Мольбе его вонми!»

Но вернулся Савва не в обитель,
К патриарху возвратился с просьбой:
- «Настоятелем не буду в Лавре,
Посвяти другого им отца!»
- «Не могу стерпеть, - сказал святитель-
Чтобы ты труды и поты бросил,
А другие на готовых лаврах
Ждали не заслуженно венца.»

Савву с грамотой вернул в обитель.
Громовым был голос патриарха.
Среди церкви грамоту читали,
Чтобы дух мятежный поразить.
Но враги ослепли от обиды,
Клеветали без стыда и страха.
Всё своё имение собрали,
По монастырям ушли бродить.

Но худая слава шла пред ними,
Отовсюду гнали их с бесчестьем.
Наконец, бродяги удалились,
У потока место обрели.
Там зверьми и голодом гонимы,
Жили в тесноте, забыв о мести.
В скудости от голода томились,
Телом и душой изнемогли.

Савва взял с собой довольно пищи
И пошёл к потоку с доброй целью.
Встреченный ругательством, смолчал он,
Угощенье скромно предложил.
Пробыл там пять месяцев.
                В жилище
Кельи им устроил, создал церковь,
Дал им настоятеля от Лавры,
И любовь от братий получил!



Благодарнрсть варваров.

Преподобный Савва Освященный
Обитая и молясь в пустыне,
Как-то встретил нищих сарацинов,
Изнемогших и больных от глада.
И хотя казалось, нет прощенья
Варварам, которые доныне
Оскорбляют чудные святыни,
Но добру не стало то преградой.

Сжалившись над состояньем сирым,
Подошёл, как братий накормил их!
Сарацины, укрепившись пищей,
С благодарностью пошли домой.
Вскоре возвратившись к Савве с миром,
Принесли с избытком хлеба, сыра.
И вторично благодарность слышал
Савва, за поступок добрый свой.

Старец вдруг от думы прослезился,
И сказал душе своей: «О, горе!
Видишь, сколько варвар благодарен
За одно твое благодеянье!
Мы же каждый час от Бога милость
Получаем — благодати море!
Но живём беспечно и бездарно
Заповедей всех не сохраняя.»

Так не оставлял великий старец
Случая, и встреч не пропускал он
Без того, чтобы добра не сделать,
Чтобы не извлечь полезных правил
В каждом происшествии умело,
Потому для нас примером стал он,
Научил творить благое дело!
               


Чтобы быть хорошим начальником,
должно быть прежде хорошим подчинённым.

              (белый стих)
Черноризец именем Иаков,
Беспокойный человек и гордый,
Сговорился с дерзкими по духу,
Чтоб обитель прежднюю оставить.
Быть желая старцу Савве равным,
Строить монастырь себе затеял!
Время было то — великопостным
И в пустыне находился Савва.

Возвратясь в обитель он смиренно
Двинулся к Иакову на стройку.
Убеждал отечески вернуться,
Но Иаков слушать не хотел.
Савва с горестью сказал строптивцу:
- «Деланье твое высокомерно.
Планы, порождённые упрямством
Пагубны — разруха, их удел.

Возвратился Савва грустно в Лавру.
А с Иаковом беда случилась:
Что постигла строящих когда-то
Башню Вавилонскую в степи.
Хоть язык один — смешались мысли,
Каждый предлагал свою затею.
Сам Иаков тоже беспрестанно
Намерения менял свои.

Стройка их остановилась вовсе,
Общежительный устав расстроен,
Плюс к тому, при каждом начинаньи
Стал Иаков в ужасе робеть.
А за этим лютые болезни
Вдруг его постигли — онемел он!
И отчаявшись в делах бесплодных,
Стал просить прощенья и говеть.

Савва сделал снова наставленье,
Именем Господним исцелил!
И познал всю важность преступленья
Тот, который прежде так дерзил.

Странным и больным служил он в Лавре,
Но поскольку сроду не радивый,
То продукты для готовки пищи
Он не мерял и бросал в поток.
Видел старец Савва небреженье.
Вот собрал однажды эти сучья,
Вымыл, просушил и приготовил
Вкусной снеди глинянный горшок.

Пригласил Иакова откушать
И Иаков восхитился вкусом.
- «Но поверь мне, чадо, эти стручья
Перед сим ты выбросил в поток!
Ты горшок не смог устроить в меру,
Разве смог бы монастырь устроить?
Не умеешь даже в доме править,
Как управить братией бы смог!?»
            
    

       Наказание.

Когда жестокий Диоскор,
Родитель девицы Варвары,
Бежал за ней, на казнь скор,
Охвачен местью, как пожаром.

Тогда Господь наш повелел
Раздвинутся в скале каменьям,
И тропкой необыкновенной
Упрятать от отца хотел.

Варвара на глазах «растаяла»,
Родитель бегал вкруг горы
И, вдруг, столкнулся с пастухами
Скрывавшимися до поры.

Увидев злобу Диоскора,
«Не знаю» - праведник сказал.
Другой имел характер вздорный
И пальцем место указал.

И вот дитя своё в пещере
Нашёл бездушный Диоскор.
Трепещущую! И пред всеми
Повлёк по камням на позор.

В его руках Варвара билась,
Её ногами попирал!
Но Бог, спасающий невинность,
За подлость пастуху воздал.

И смертью необыкновенной
Услугу злую наказал.
Окаменел пастух мгновенно
На месте том, где предавал.


Желание слепца и употребление чувства зрения.  (8 день декабря)

К преподобному Патапию приходит
Юноша, с рождения слепой:
- «Зреть хочу я чудеса природы,
Чтоб познать, как светел мир иной!

Чтобы чрез творения земные
Господа прославить и познать.
До тех пор, покуда не остынет
Плоть моя — готов благословлять!»

Старец зарыдал от изумленья,
Подошёл к Распятию Христа:
- «Господи! Даруй ему прозренье,
Чтобы проповедовать он стал!

Отвари щедрот ларец бездонный,
Жаждущему очи распахни!»
И прозрел в тот миг слепорождённый,
И увидел звёздные огни!

- «С миром в дом иди, но опасайся,
Чтоб душевных глаз не омрачить!
Зрением — соблазнов не касайся,
Страсти могут душу ослепить.

Горе, если в пагубе ослепнет
Человек, что жив внутри тебя.
Ты не узришь Бога в Вышнем свете!
Там — лицом к лицу — Его любя!»
               


Кончина святого Амвросия Медиоланского.


                (белый стих)
Когда приблизился святой Амвросий
К блаженнейшей кончине,
                Силихон,
Что воеводой был в Медиолане,
А также был сей воин — опекун
У Римского правителя Гонория.
Услышав эту весть, вздохнул печально
И произнёс:
                - «Италия погибнет,
Когда умрёт сей праведный святитель!»

Потом отправил знать к одру Амвросия,
Чтоб умоляли Божьего угодника,
Пускай испросит он себе у Господа
Для пользы государства жизнь продлить!»
 
Угодник Божий гласом умирающим
Сказал:
           - «Благодарю Тебя, мой Господи!
Хоть грешен я и жизнь прожил скорбную,
Но не стыжусь, коль скажешь прожить долее,
И смерти ныне — тоже не боюсь!»
               


Сам Бог не велит без нужды подвергаться
 опасностям.  (7 день декабря)

Даниил в «ограде» обитая,
Столпника святого, Симеона,
В Иерусалим собрался вскоре
Богошественные посетить места.
Симеон советовал оставить
Ту затею! Палестина стонет
От междуусобиц и раздора,
Христианской кровью залита.

Но не мог преодолеть желанья
Даниил, и в путь с душевным рвеньем
Он отправился, но всюду говорили,
Что лютуют самаряне там:
Несмотря на возраст, состоянье,
Били христиан с остервененьем.
Даже малых деток не щадили,
Оскверняя святости места.

На пути том инок престарелый
Вскоре Даниилу повстречался.
Лобызал его и по сирийски
Вопрошал: «Куда идёшь мой брат?»
- «Если Бог благословит, хотел бы
К Иерусалиму я добраться!
Там святыням поклониться низко,
И припасть к земле той был бы рад!»

- «Справедливо говоришь ты, сын мой:
(Если Бог мой путь благословляет!)
Разве ты не слышал, в Палестине
Мятежи, убийства и разбой?!»
- «Слышал! Только Бог — Помошник Сильный!
Покровитель мой, и не оставит,
Не попустит злое Божий Сын мне,
Если и умру, то Он со мной!»

Старец не одобрил той затеи:
- «Бог не повелел нам подвергаться
Смерти, иль искать её по свету,
Сам не пролагай туда пути.
(Если гонят в граде сем злодеи,
Бегайте в другий) Опомнись, братец!
Намеренье бросить — не советую,
Только злое время пережди:

Возвратись в Царьград, к его святыням,
Редкостей священных много есть там.
В вышней Фракии места безмолвны,
В устье Понта — польза для души.
Бог не только в Иерусалиме,
Он Велик и необъемлем  местом!
Мир Он сотворил единым  Словом,
Все Его созданья хороши!»

В это время выкатилось солнце,
Только старца рядом вдруг не стало!
Симеон то был, иль Ангел Божий?..
А вдали виднелся монастырь...
В синеве, как жёлтое оконце,
Яркое светило улыбалось,
И в Царьград свернул усталый путник,
Отмеряя пыльные версты.
               


Наказанный лихоимец. (12 день декабря)

В архтпастырство святого Спиридона
Голод был великий в Тримифунте.
И богач, в голодное то время,
Хлеб привёз из дальней стороны.
Видя, что народ от глада стонет,
Он решил не потерять ни фунта,
Житницы насыпал под завязку,
Но не торговал, а ждал цены.

Сколько бедные его не умоляли,
Сребролюбец был глухой, как аспид злобный.
И прибегли люди к Спиридону,
На жестокость жалуясь его.
Спиридон пришедших ободряя,
Словом утешенья души обнял.
И отправил в семьи их до дому,
Милость ждать от Бога своего:

- «Ибо, Бог сказал: Яко за утро
Ваши храмины наполнит добрым житом,
А богатого вы узрите моляща,
Отдающего вам пищу без цены.»
Луч надежды от совета мудра
Успокоил — на сердце пролитый!
И пошли в дома к голодным семьям,
Весть неся, что будут спасены.

В первый сумрак ночи по веленью
Божьему пролился дождь великий.
И под ветром сильным опроверглись
Житницы скупого богача.
Хлеб, в потоках водных, по селенью,
К бедным хижинам, к порогам их приникнул!
А торговец хлебом, растерявшись
Бегал по дороге и кричал.

Неимущие, увидев жита много,
Принесённого водою к их порогу,
Собирали, вспомнив Спиридона,
Не считали брать сей дар — за грех.
Лихоимец, поняв волю Бога,
Собирающих зерно уже не трогал.
А напротив, умолял с поклоном,
Жито брать и праздновать успех!



Поступок  святого Спиридона с хищниками.

                (белый стих)
Однажды в дом архиерейский
Закрались тёмной ночью воры.
И захватив овец, хотели
Уйти скорее через лаз.
Но Бог — охрана Спиридона,
Любя угодника святого,
Связал невидимою силой
Воров, оставив до утра.

Из кельи вышел на рассвете
Великий старец и увидел
Воров сих в жалком состояньи.
Им наставленье преподал,
Чтобы они не похищали
Чужого, но трудом питались
От рук своих! И разрешая
Их узы, овна подарил!

- «Возьмите, да не будет в суе
Ваш труд и всенощное бденье»
Такой поступок Спиридона
И нам пусть будет в наученье!



Хищничество не обогащает, но ещё более разоряет.

Один купец для оборота
В торговле, часто занимал
У Спиридона старца злато.
А после купли — возвращал.

И Спиридон обыкновенно
Не любопытен к деньгам был.
То золото не сокровенно,
В открытом месте положил.

И вовсе не любя стяжанья,
Купцу ковчежец показал:
- «Бери оттуда сам, что надо,
И возвращай всегда, что взял.»

И так, святым благословенный,
Купец брал золото, а долг
Весь возвращал обыкновенно.
За то ему и в помощь Бог!

Но вот однажды соблазнившись,
Он долг в ковчежец не вложил.
А удержал! И что же вышло?
Он получил. Что заслужил.

И злато, утаенно хищно,
Ему прибытка не дало.
Он вскоре стал последним нищим,
Именье вихрем размело.

В сей крайности купец, как прежде,
Вновь к Спиридону: «Дай в займы!»
- «Возьми! Ты знаешь, где ковчежец!»
(Но пуст! Ограблен им самим!)

Купец святому Спиридону
Пустые руки показал.
- «В ковчежце ни гроша не стало?»
- «Но ты один оттуда брал!

И если прежде долг вернул бы,
Мог взять опять себе его.
Сам виноват и сам подумай
О зле обмана своего!


Горький плод роптания.

Имел Ираклий преподобный
Послушника ученика.
Однажды этот трудник добрый
Повергся к старчкским ногам.
С мольбой:
                На иноческий подвиг
Да облечёт его теперь.
Соорудили келью подле
И накрепко закрыли дверь.

Ему сказал учитель: «Чадо!
Коль взалчешь — ешь,
                возжаждешь — пей,
Воздремлешь — спи,
                одно — не надо:
Неделю выходить за дверь.

Когда ж достигнешь ты субботы,
Приди и посети меня.»
Вот инок тот два дня с охотой
Сидел,
          но ропота возня
В уме его возникла тайно:
- «Уж слишком старец строг со мной!»
Он правило почти оставил.
Вот солнце село за горой,
Решил поспать...
                И что увидел?
Какой-то бес, черней чем ночь,
Лежит с ужасным злобным видом!
Тут юноша — из кельи прочь.

Под двери к старцу прибегает:
«О! Сжалься, авва, отопри!»
Но тот ему не отвечает,
За дверью держит до зари.

А утром, выслушав стенанья,
Учитель объяснил ему:
- «Ты видел горький плод роптанья
И поползнулся потому
Ты к преступлению обета.
От духов зла защита есть:
Крест и молитва до рассвета,
Чтоб злобный дух,
                как дым исчез.
О, горе! Если овладеет
Роптанье — сердце теребя!
Тогда ужасного злодеянья
Ты обретёшь внутри себя.
И он тебя пожрёт, поглотит,
Погибнешь в скрежете его!»
Учил Ираклий при народе
Юнца — любимца своего.
               


В каждом состоянии возможно спастись. (23 день декабря)

Житель городской однажды Нифонту святому молвил:
- «Обращаясь в мире этом, нет возможности спастись!
Если благонравен сердцем, то безнравственною молью
Будешь съеден от соседа, как ты духом не крепись.

Сверх того, сколь пересудов о твоём житье не винном.
Говорят, что боголюбцы слишком умствуют порой.
Говорят, их образ жизни нравам общества противен
И благоприличья света — старцы почитают тьмой.

Нелюдимыми зовут их! Потому для совершенства
Должно жить в пустыне дальней, иль хотя б в монастыре.»
Выслушав, ответил Нифонт: «Чадо! Не спасает место
И не губит человека — в келье он, иль при дворе.

Сан святой не помогает, не спасает место свято,
Если заповедей Божьих житель мира не хранит.
Жил Саул великолепно, но погиб он без возврата,
А приял венец от Бога псалмопевец царь Давид.

Лот, хоть жил в Содоме — спасся! А Иуда — сын геены,
Средь Апостолов вращался, с Иисусом пил и ел.
Авраам иимел супругу и богатства их несметны,
И рабов четыре сотни, и рабынь, и слуг имел.

Златом серебром богатый, жил с детьми он и супругой.
Но не льстил своим порокам, не безумствовал в миру.
Потому что верен Богу, наречён он Божьим другом!
И таких примеров столько, что не описать перу.

Знаем мы пустыннолюбцев, воинов, вельмож и старцев,
Сколько их в столицах шумных! Сколько — посреди пустынь!
На страницах книг житийных можешь с ними повстречаться,
Разных санов и сословий, княжичей, рабов простых.

В мире — от царей до нищих, встретишь чад Небес, прекрасных,
Тут же — сыновей геены, от князей и до рабов.
Если сын Христовой Церкви, не мудри умом напрасно,
Душу Бог берёт в объятья ту, где вера и Любовь!

Ты на всяком месте сможешь обрести своё спасенье,
Если знаешь волю Бога и не супротивен ей.
От сохи и от престола дороги для Бога все мы
С Богом в алтаре служи ты, и воюй, и в поле сей.
Согрешишь ли, покаяньем поспеши очистить душу.
Добре выполняй то дело, что тебе доверил Бог.
Человеколюб к младенцам будь, советы старших слушай,
И тогда спасётся каждый, кто соблазны превозмог.
               


Твёрдость исповедания веры. (27 декабрь, 11 октябрь)

Когда святые братья преподобные
Феодор и блаженный Феофан,
Попали в руки Феофила злобного
Иконоборца, предлагал тиран:

- «Вы только раз со мною причаститесь
В моих церквах, и вас освобожу.
Но если с повеленьем не смиритесь,
На лица начертанья наложу!»

Сие услышав, Фёдор рассмеялся:
- «Так говоришь, как если бы сказал,
Чтоб голову отсечь я соглашался
Всего лишь раз, а после жил, как знал!

Жить без главы — твое благодеянье?
Но будь уверен, чтобы отвратить
От правоверья нас — пусты старанья,
Равно, что небо наземь опустить!»

Спокойно шли святые на мученье,
И начертанье приняли на лик.
Феодор, брат, скончался в заточеньи.
А Феофан — для паствы был родник!
               


Торжество христианского смирния. ((31 день декабря)

Вдова сенатора, Мелания святая,
Дочь знаменитейшего дома в пышном Риме.
Своё отечество любимое оставив,
В большое странствие отправилась по миру.

А целью было — украшенье храмов
И утешенье страждущего люда.
В горе Нитрийской посещала старцев,
Благотворила в тюрьмах и повсюду.

Вот, наконец-то, в Иерусалиме
Страннолюбиво — тридцать восемь лет-
Всех путников поила и кормила,
Кто шёл увидеть Невечерний Свет!


За подвиг сей, поистине достойный,
Святой Меланье воздавали честь!
Павлин Ноланский зрелище такое
Нам описал (и то была не лесть!)

Все родственники праведной Меланьи
Особы знаменитейших семей,
Её встречали и сопровождали
С великолепием, приличным её.

Аппиева дорога сплошь покрыта
Блестящими каретами златыми.
А в колесницах роды знамениты
Всех поражают гербами своими.

Все лошади украшены богато!
И среди пышной обстановки этой
Меланья катит на простой коляске,
В простое платье бледное одета.

И взоры всех обращены к Меланье,
Ни шёлк, ни пурпур — ничего не стоют!
Вокруг сияет яркий блеск тщеславья,
Но помрачило всё — лицо простое.

Родня её, все близкие и дети,
Сегодня, кажется, презрели блеск суетный,
Как мать их, ради путешествий этих,
Чтоб дух очистить от грехов несметных.

Чтоб жертвой Богу сердце трепетало,
Дух сокрушен оно в себе имело!
Так пышность Римская с почётом припадала
К ногам величия Евангельского дела.
               


Святость невольно возбуждает к себе уважение.

Злобный Максим погубил императора,
Вышел внезапно войной на Италию.
Смерть от него, как от жгущего кратера,
Вкруг разоряла всё -  до основания.

Этот мятежник мечом или пламенем
Жизнь истреблял на пути роковом.
Всё покрывал он кровавыми ранами;
Зверство, свирепство, хищенья кругом.

Жители гибли под этой «лавиной»,
Кто оставался в живых — те в плену.
Медиолане в тот час приуныли,
Чувствуя перед максимом вину.
Было известно, тиран ненавидел
Святость Амвросия с давних времён.
Медиоланский священнослужитель
Был почитаем и словом силён.

Хитро отвлекши Максима от бойни,
Он останавливал войны не раз.
Жители думали — видно сегодня
Городу злобный убийца  «воздаст!»

Только случилося сверх ожиданий,
Войско Максима  ушло стороной.
Медиолан, средь пожаров окраин
Свято хранил тишину и покой!

Нет! Не рискнул бесшабашный воитель,
Святость, сто так высока, разорить.
Медиоланский Амвросий молитвой
Град от тиранства сумел оградить!