... Квикег был существом в промежуточной стадии - ни гусеница, ни бабочка. Он был цивилизован ровно настолько, чтобы всевозможными невероятными способами выставлять напоказ свою дикость. Образование его ещё не было завершено. Он ещё только учился. Не будь он уже в малой степени цивилизован, он бы, по всей вероятности, вовсе не стал затруднять себя башмаками; с другой стороны, если б он не оставался всё ещё дикарём, ему бы никогда не пришло в голову надевать башмаки под кроватью.
... А женщины Нью-Бедфорда! Они цветут, подобно розам, что посажены их же нежными ручками. Но розы цветут лишь летом, тогда как нежные гвоздики у них на щеках рдеют круглый год, точно солнце на седьмом небе. Цветения, равного этому , не сыщешь на всей земле, разве только в Сейлеме, где, как я слышал, дыхание молодых девушек так полно муксуса, что моряки за много миль от берега по запаху угадывают близость своих возлюбленных, словно идут к ароматным Молуккам, а не к пуританским прибрежным пескам.
... Казалось, каждый безмолвный молящийся намеренно уселся в стороне от остальных , как будто каждое безмолвное горе было непередаваемо и замкнуто в себе... Вы, чьи усопшие погребены под зелёным травянистым покровом, кто может, стоя среди цветов, сказать : здесь, ЗДЕСЬ лежит тот, кого я любила, - вам неведомо страдание, гнетущие эти сердца... Это верно, в китобойном ремесле смерть - дело обычное: краткий хаотический миг, так что и ахнуть не успеешь, а уж тебя спровадили в Вечность. Но что же из этого? Думается мне, мы порядком понапутали в этом вопросе Жизни и Смерти. Мне думается, то, что называют моей тенью здесь, на земле, и есть на самом деле моя истинная сущность. Мне думается, что, рассматривая явления духовные , мы уподобляемся устрицам, наблюдающим солнце сквозь толщу воды и полагающим, будто эта мутная вода есть наипрозрачнейший воздуз. Мне думается, что тело моё - лишь некий осадок моего лучшего бытия. Да право же, пусть кто хочет забирает моё тело, пусть забирает, говорю, оно - не я. (стр.80)
... В те дни, о которых я пишу , отец Мэппл (Когда-то, в юности, он был моряком, гарпунщиком, однако вот уже много лет как он посвятил себя служению Богу) переживал бодрую зиму своей здоровой старости, той здоровой старости , которая снова переходит исподволь в цветущую юность, ибо в бороздах его морщин виднелись мягкие проблески нового расцвета - так весенняя зелень проглядывает даже из-под февральского снега. (стр. 81)
...Сама кафедра тоже несла на себе следы морского вкуса, породившего подвесную лестницу и эту картину. Обшитая спереди панелью, она имела форму крутого корабельного носа, и Библия покоилась на выступе. украшенном завитками, напоминавшими старинную резьбу на носу корабля.
Что может быть многозначительнее этого? ведь кафедра проповедника искони была у земли впереди, а всё остальное следует за нею; кафедра ведёт за собой мир. Отсюда различают люди первые признаки божьего скорого гнева, и на нос корабля приходится первый натиск бури. отсюда возносятся к Богу бризов и бурь первые моления о попутном ветре. Воистину, мир это корабль, взявший курс в неведомые воды открытого океана, а кафедра проповедника - нос корабля.(83 стр.)
...(Проповедь)
- Возлюбленные братья-матросы! Возьмём последний стих первой главы книги пророка Ионы - "И создал Бог большого т кита и повелел ему проглотить Иону." Матросы! Эта книга , содержащая всего четыре главы - четыре рассказа,- лишь тончайшая нить, вплетённая в могучий канат Писания. Но каких глубин души достигает глубинный Ионин лот!Как поучителен для нас пример этого пророка! Как прекрасен гимн во чреве рыбы! Сколь подобен он валам морским и неистово величав! Мы чувствуем, как хляби вздымаются над нами, вместе с ним погружаемся мы на вязкое дно моря, а вокруг, со всех сторон, - морская трава и зелёный ил! ... всем нам , грешным людям, это урок потому, что здесь рассказывается о грехе, о закостеневшей душе, о внезапно пробудившемся страхе, скором наказании, о раскаянии, молитве и наконец о спасении и радости Ионы. ... не важно сейчас, в чём эта воля заключалась и как сообщена была ему, - ибо он нашёл, что выполнить её трудно. Но помните: всё, чего ожидает от нас Господь, трудно исполнить, и потому он чаще повелевает нам, нежели пытается нас убедить, И если мы повинуемся Богу, мы должны всякий раз ослушаться самих себя; вот в этом неповиновении самим себе и состоит вся трудность повиновения Богу. (стр.85)
...Капитан этот , друзья мои, был из таких людей, чья проницательность различает всякое преступление, но чья алчность разоблачает лишь преступления неимущих. В этом мире, друзья, Грех, который может заплатить за проезд, свободно путешествует и не нуждается в пас порте, тогда как Добродетель, если она нища, будет задержана у первой же заставы.(стр87)
...Лампа тревожит , пугает Иону... двусмыслие лампы... всё перекошено- пол. потолок, переборки. "Вот так же и совесть моя висит во мне, - стонет он,- прямо вверх устремлено её жгучее пламя, но искривлены все приделы моей души". ... наконец среди водоворота мук, чувствует, как его охватывает глубокое оцепенение, подобное тому, в какое погружается умирающий от потери крови, ибо больная совесть - это та же рана, и ничем нельзя унять кровотечения...(89)
- Вот, друзья мои, вот в чём состоит второй урок; и горе тому кормчему Бога живого, который пренебрежёт им. Горе тому, кого отвлекает этот мир от божественного долга! Горе тому, кто льёт масло на волны, когда Бог повелел быть буре! Горе тому, кто стремится льстить, а не устрашать! Горе тому, кому доброе имя дороже добродетели! Горе тому, кто бежит бесчестия в этом мире! Горе тому, кто оступится от истины, даже если во лжи - спасение! Да, горе тому, кто, как говорил великий кормчий Павел, проповедуя другим, сам остаётся недостойным!
... - О братья мои матросы! Справа по борту рядом со всяким горем движется неизменная благодать, и вершина этой благодати уходит дальше ввысь, чем уходит вниз глубина горя. Подобнго тому как высота грот-мачты превосходит глубину кильсона. Благодать, устремлённая высоко вверх и глубоко внутрь, благодать тому, кто против гордых богов и владык этой земли, непреклонный, ставит всегда самого себя. Благодать тому, чьи сильные руки ещё поддерживают его, когда корабль этого предательского, подлого мира идёт ко дну у него под ногами. Благодать тому, кто не поступится крупицей правды, но будет разить, жечь, сокрушать грех, даже сокрытый под мантиями Сенаторов и Судей. Благодать, высокая как брамсель, благодать тому, кто не признаёт ни закона, ни господина, кроме Господа своего Бога, у кого одно отечество - небеса. Благодать тому, кого все волны невидимого океана толпы не могут смыть с этого надёжного Корабля Столетий. Вечная благодать и радость - удел того , кто сможет сказать, испуская последнее дыхание: "Отец мой(знакомый мне более своими ударами), смертный или бессмертный, вот я умираю. Я стремился принадлежать Тебе,скорее нежели этому миру или себе самому. Но сие всё - неважно. Я оставляю тебе вечность, ибо что есть человек, чтобы пережить ему своего Бога?" (93)