1.
Я не люблю, друзья, октябрь –
он для меня девятый месяц,
по небу серая всё рябь.
Ноябрь – первое – я, свесясь,
увидел белый, белый снег,
и ветер воет, колошматит,
и заполошный бабкин бег,
вокруг дымят и с матом
меня встречает Белый Свет.
Рождаюсь, всем известно, в бане,
и мне всего-то ноль лишь лет.
Отец играет на баяне,
а я ору на всю деревню.
Дед наливает самогон.
Пока я – голый без погон,
и голые стоят деревья.
Потом всё наверстаю я
и с самогоном и с погоном.
Вначале приручу коня,
он будет стоя спать в загоне.
Отнимет детство всё война,
а жизнь отнять стремилась Лета.
Передо мной была стена,
что рухнула под крик Поэта.
Признала публика меня.
Ей посвящаю часто песни,
когда летящая луна
приносит и стихи, и вести.
Вот так родился я – Поэт,
три четверти живу на Свете,
и равных в околодке нет.
Не всё пока что спето.
А Муза – чуткая жена
признала гения с пелёнок...
...и только злобная страна
Поэта назвала: "Подонок!
да разве можно не любить
войну, расстрелы фикс идею?!"
Серебряную рвала нить,
что родину свою лелею.
Елунино – рожденья пункт,
Боровиково, где учился
довольно нежный странный фрукт,
на тихую зарю молился.
Не удалось меня сломать,
я выстоял и неидеясь.
Сибирь раздольная мне мать
не бросит никогда, надеюсь.
Неловко даже вспоминать,
но было так, а не иначе
и надо чувства понимать,
когда в кустах уже с утра
вдруг Иволга со мной заплачет,
иду в зарю, как шёл вчера,
и завтра я пойду, тем паче.
Под лепет звёздный Чёрных дыр
рожденье было в чёрной бане,
я между ног смотрел на Мир
вниз головою из лохани.
2.
Он оказался столь жестоким,
я выжил, непонятно как.
Откуда варварства истоки?
Кровавый пропаганды лак
покрыл пространство, до Сибири
прошла волна, репрессий гири
висят над нами до сих пор.
И злобных "патриотов" хор
поёт безумству дифирамбы,
танцуют в злости на гробах
и сеют беспрерывно страх.
Повоевал на поле сам бы,
так нет же, в бункере сидит
во всемогуществе бандит.
3.
Мой день рождения отмечен
изданьем книги на ветру,
в безудержности ранней вечен
мороз, стоящий на яру.
Я появился в беспечали,
как будто в осень на кичмане.
Не ожидали?! – вот он – я!
Встречайте раннего меня,
и закричал легко стихами.
Не удивился в том никто.
Не потому ли, что темно –
по-чёрному топилась баня.
Рожали в них под ветра вой
и я вот ветреный такой.
На снимке Сергей Сорока
Фото Андрея Чурилова