королям уготованы судьбы страшнее прочих -
можно не быть ведуньей, чтоб муки им напророчить,
и не нужно провидцем быть, чтобы увидеть их смертный час:
только ужас застывает на дне королевских глаз.
лоб украшают короной, рукояти мечей - резьбой,
но если станет выбор между тобой и троном -
я остаюсь с тобой.
мой брат, я остаюсь с тобой.
если бы было так просто - лечь, белой травой укрывшись
с головою закрывшись ей
протолкнуть с рукоятью в грудину меч, с давних пор в груди твоей бывший
чтоб заскользил по лугу кровавый змей
вдоволь напившись - рекою течь
разрезая теченьем скалы
в колыбели низкой осоки не знать печали
тоски, что насквозь прожрала
и сожалений ржавых
окунуть руки в сплетенье тугих стеблей
и плющ кость обовьет, станет еще белей
прорастет навылет алыми гроздьями ягод горьких
лежать бы в травах, головою уткнувшись в горы
на лугу, где хрустит под ногою череп,
где бел от костей и от ребер берег
где паслен могильный качает медовые чаши
где лесной народец в венках их соцветий пляшет
как куполами к небу восходят кроны кудрявых ольх,
и река - ртути поток - делает мерный вдох
отраженным небом застилая медленный свой поток.
легенда ходит: из груди моей вырос огонь-цветок
у самой кромки воды ледяной шевелится на ветру
и в чаше его не мед - только лишь горький грог,
хоть дороги к нему не ведут,
ты придёшь испить его поутру.
на лугу, где река отражает горные перевалы,
где маки цветут, травы окрасив в алый,
небо течет с водою, омывая уснувшим лбы
так легко целый мир забыть.
ложись же со мною, брат,
и боль твою заберет вода.
хрупкие кости нащупай в густой траве -
это рука моя под рукой твоей.
нас корнями сцепит навек трава,
жилы вереска непросто разрезать и разорвать,
мы уснем - только закроем глаза едва.
тем, кто уснул, не придется за что-либо умирать.
Фили|Кили, по "Хоббиту" Питера Джексона