глава 1
Cвет вам
Выколов глаза,
проглядев веки,
сквозь
пелену
геометрических
фигур —
я
увижу
глубинные
реки,
текущие
в русле
человеческих
натур.
Что же в течении?
Кривая нечисть?
Или?!
Всевышний,
пожайлуйста,
или!
Крылья души распахну —
и вылью
мир
беспощадный
себе
на плечи.
Ругань
и похоть,
и зависть чёрную,
Весь смрад,
дна потревоженный: ил
и грязь —
в душе своей
зажму, перечёркаю —
и выдам
светлое,
без чего пропасть.
Выдам,
если даже меня за это
лицом
о камень
поток
шарнет,
когда в неустойчивой
лодке
поэта
к вам поплыву,
мои лучшие парни!
Слушайте!
И не cудите,
что горласт.
Слушайте!
Вы — из когорты
достойных.
Я
громыхаю
специально
для вас,
для вас,
капитаны истории!
Нет, не железобетонен: лирик.
Сознаюсь.Грешен.
Претензий нет.
Не гений.
Весь
болезненный,
непонятный
вывих
из огромного числа
человеческих
исключений.
Но и когда,
люди
из всех Вселенных
будут
на связи
прямой.
Трави!
Я
всё равно
из своих,
сокровенных
тихо
прочитаю
стихи
о любви.
Везде:
даже в непоседливом
кузнечике,
существует
зовёт
космоса сопричастность.
Среди
сердец
не пулей
меченых
называется
она
словом —
счастье.
Мысли и голос
в драгоценный слиток
уже
переплавил
в тигле души,
мне б только
досталась
пара попыток:
ещё
разукрасить
cтихов
витражи.
А там
(мне не жалко!)
берите,
берите —
потом
ещё
тысячи строф
сотворю.
Пусть светят,
сгорая
у солнца,
в зените,
Пока
со временем
седым
говорю!
глава 2
Разговор со временем
—«Эй,
время дальнее,
услышь меня!
Из двадцать первого столетия!
Полсотни лет почти разменял,
на трассеры
звёздные
кто б обилетил.
Послушай, быстрое,
ответь, ответь:
(хоть твой ответ
придёт
не сразу)
а там,
в тридцатом веке,
есть
счастье — такое
большое,
разное?
Бывают слова —
пустой рафинад,
а это — грезится,
а это — снится.
Начнёт потихоньку —
взорвёт
финал,
забьётся трепетной,
синей
птицей.
Можно ль там, время,
вытянуть руки
и обхватить шар земной?
Можно ли,
скинув
с коня
подпруги,
мчаться вслед за багряной зарёй?
А ещё, как там у них с бессмертьем?
Все, небось,
по тысяче
живут?
Ось земную — этот старый вертел —
неужели,
так и не согнут?
Ты спроси, может знают, великие,
как не стать
судьёй,
палачом.
Не оскалом — звериные лики,
а душой —
наполнять
зрачок.»
Время к звёздам
потянулось,
чуть ворча,
пораскинув
годы
в вечном холоде.
(Старое оно —
ему б врача.)
Нет, скрипит
и отвечает молоди.
— Послушай, жизнь — не камень старинный,
как её, браток, ни ворочай,
к счастью
путь
остаётся
длинный,
путь
остаётся
трудный,
очень.
Люди себе
немного
добыли,
стали, наверное,
умней,
красивей...
Сказкой не стали —
остались
былью.
Люди гибли
в снегах России.
Люди
Берлин
в сорок пятом
брали.
Люди
открыли
к звёздам пути.
Люди
в сибирских этапах
шагали.
Люди в грядущем,
как ни крути.
— Значит мы — в тридцатом веке тоже?
Каждый может в будущем пожить?
Если сердце
рвётся вон
из кожи,
счастье и любовь — не миражи!
Надо рваться
к радостным
высотам,
смерти нет —
есть жизни
продолжение.
Жизнь нельзя
раскладывать
по сотам,
жизнь — не мёд,
но всё-таки
везение!
глава 3
Дорога
Уходя, за собой закрывайте ворота,
Не спешите покоя, усталости ждать.
Опустевшие вновь наполняются соты,
Но дорогу-судьбу только вам разменять
На мелькание сосен, огни полустанков,
На горящий восход и лиловый закат,
На багровый туман над рекою Незнанкой,
На медовые травы и грома раскат.
На берёзовый сок, на широкие степи,
Беломорье снегов и скалистую бязь,
На серебряный сон и гитарные песни,
Кружевную, Брабанта, словесную вязь.
На солёный тропарь, непомазанный Богом,
Легкокрылых корветов, которых хранить:
Вообщем всё, что и есть — эта чудо-дорога,
Нас по времени, к счастью, ведущая нить.
Где же есть она? Где параллель менестрелей
И ажурных цепей, пропускающих ток?
Да пожалуй, везде, даже в нашей постели
Или может, нигде, даже в бешенстве строк.
Всё зависит от нас! От мечты до идей,
Беспощадно взрывающих душу и разум.
Так построить сумей и пройди, одолей
Романтический путь — бесконечный и разный.
Да, мечты — не набор пустопрашьих примет:
Сотни солнц освещают и жгут идеалы,
И, сверкая, зовут, и ярятся в корвет,
Мол, уют и тепло — неужели так мало?
Там другое совсем, но и в этом, другом,
Есть любовь и зачатки тревожащих буден,
Тех же самых, в которых сейчас мы живём,
Тех же самых, в которых пребудем.
Первое лирическое отступление
Формула счастья
Мы глотаем наше счастье с миром,
Пьём его, как терпкое вино,
Жертвуя изысканнейшим пиром,
За глоток, что может дать оно.
Счастье, без мозолистых ладоней
И с боязнью посмотреть в глаза —
Суррогат. И, не надев триконей,
Ты поймёшь, что рядом небеса,
Только если будешь в связке с другом,
В мёртвой сцепке будешь до конца,
Только если служишь ты порукой
Детям и подруге, от венца.
Этой гранью можно всё измерить.
Что за смертью? Видите? Вперёд!
В ту страну неуловимо Пери
Ниточкой,по жизни нас ведёт.
Я ещё не раз о самом лучшем
Пропою душой, мои друзья.
Только дай, Земля, мне этот лучик,
Эту веру — без неё нельзя!
Пери — в иранской мифологии существа в виде прекрасных девушек, своеобразный аналог европейских фей.
Глава 4
Строение сердца
Мне, наверно, ещё не пристало
Стихотворно любовь объяснять,
Но свести-то её с пьедестала
Я могу, не боясь умирать.
Умирать ежедневно, всечасно,
Встречи ждать, как удара в висок,
Становиться всё больше несчастным
И к безумию сделать бросок...
Да, идти по нехоженым тропам —
Это только влюблённых удел.
Про любовь роковую, до гроба,
В книге жизни не кончен раздел.
Извините, что я очень книжен.
Дорогие, я больше смогу.
А сейчас, говорю то, что вижу,
То, что вынес, друзьям — не врагу.
Посмотрите, меняются люди
И становится важным пустяк:
Отыскать среди тысячи судеб
Лишь одну, прозвучавшую в такт.
И в глазах чудаков наше время
Обретает приличный костюм:
Прорастает политое семя
Безо всяких нешуточных дум.
И, естественно, рядом с любимой
Ты в аллее из стройных стволов —
Это сон, что сбывается зримо,
Это явь из несбыточных снов.
Снились горы и звёздное небо,
Снился запах смолистый тайги,
А ещё Сахалин, где ты не был,
Острова или материки.
Витражи многоцветных мозаик...
Ты бросаешь все эти мечты...
Настоящим, не будущим занят,
Ты в пустыне — с цистерной воды,
Ты на взлёте — и полные баки,
С другом ты — против пьяной шпаны,
Ты на курсе — и подняты флаги,
Ты — смелей самого сатаны!
И уляжется, пусть, в изголовье
Резво рациональная дурь.
Ведь любовь не просыпать золою,
Как не взять неприступный редут.
Что богатство тебе, что карьера?
Ты улыбкой её, так богат.
Этот взгляд, эти губы — премьера!
В мире снов, где снежинки кружат.
Невозможно любовь разменять.
Эта та, драгоценность святая,
Что даётся лишь раз, чтобы знать
Всё про жизнь недоступную рая!
Глава 5
Чтоб всё узнать
Чтоб всё узнать, немного нужно, право:
Всего лишь жизнь обычную иметь,
Всего лишь жить, как вылитая правда,
Всего лишь, если надо, умереть.
Чтоб всё узнать, зачем бродить по свету,
Достаточно родной земли вполне.
Когда изведал всё про землю эту,
Тогда узнаешь обо всей стране.
Давай, иди, теперь ты взрослым стал,
И взгляд твой твёрд, и руки мнут металл.
Давай, иди за знаньем долговечным,
Иди и будь таким же человечным.
И, возвратясь к родимому порогу,
Я пропою всё-то же, наизусть.
И к лире — запоздалому итогу,
Рукою нежно, тихо прикоснусь.
Пусть не ко всей планете те слова,
Пусть звуки — одному из многих.
Пусть даже не закончена глава
Про Эвересты сирых и убогих,
Про восхожденья бедных и увечных,
Про вознесенья странников земных,
Про путь души, который выше млечных,
Про воскресенья грешников святых.
Но этот мир — дожди, снега, ветра:
Не заводь тихая — болото,
Добрее станет, чем он был вчера,
Хоть чуточку, хоть каплю для кого-то.
глава 6
Великаны
Не знаем,
идёт ли
дело
к зиме.
Способны ли
мы
проявить
геройство?
Хватает
ещё
на нашей
земле
Людей
не самого
лучшего
свойства.
Но всё равно
поэма
моя,
потому и названа так,
что здесь, друзья,
мои
якоря,
вера
здесь,
а не просто
пустяк.
Свет
тень
бросил
в окно.
Каждый день,
с ним заодно,
омыт,
очищен
утренней ранью,
шагает в зарю
человек
великаний.
Где этот парень?
В каком
просторе?
На Сахалине
или
на Коле?*
Два метра ростом,
силён и
строен,
без всякой спеси,
не чуждый боли.
Или напротив — небольшого роста.
Пускай неказисто
его
лицо,
без мускулов-
бугров
он сложен просто,
но в этом парне —
земля
отцов.
Или,
быть может,
он — рода
сванов,
из Местиа,
в предгорьях Ушбы,*
но только, точно, не из тех Иванов,
не помнящих
родства и
дружбы.
Идёт к буровой
по своей
земле,
степью
или
сибирской тайгой,
или
дорогой
в рыбацком селе,
или
проспектом
к заводской проходной.
От ожирения
или
давления
великаньим
сердцам
не грозит
инфаркт.
Объявили
потерянным
целое
поколение,
а поколению
выпал
"особый
фарт".
Сноски:
Кола-река на Кольском полуострове
Ушба-гора в Сванетии
Второе лирическое отступление
Восьмидесятые
Довольно слушать пустышек бравых,
Не будет больше избитых фраз,
Пишу с резервной, пишу с заглавной,
Ведь эта песня о нас, о нас...
Ударят пули из-за дувала
И в пыль дороги нас бросят вдруг;
На прокалённой земле Афгана
У великанов погибнет друг.
Но и погибший он на потребу,
Своею смертью приказ даёт:
Одним на землю, другим на небо,
На море третьим, а нам — вперёд.
Сто солнц засветят вселенским жаром,
И мирный атом сойдёт с ума.
Реактор вспыхнет сейчас пожаром,
И опустеют людей дома.
Из дней военных всплывает слово:
Эвакуаций пришёл черёд.
Мы — великаны, а значит, снова,
На смерть, в атаку идём вперёд.
Всё тело ломит, кусает нёбо
И каждый знает, что настаёт.
Песок бросаем в реактор с неба,
Уходим, снова, на смерть, в полёт.
А что мы любим? Страну родную,
Да женщин наших, да матерей,
И великанок своих целуя,
Мы не страшимся других людей.
Жива России земля святая,
Где каждый камень, как обелиск.
Паёк блокадный по крошке таял,
А уши резал сирены визг.
И в мирной жизни бывают смерти.
Один парнишка накрыл снаряд,
(Таким поступком себя бы смерить),
В живых оставил друзей, ребят.
Потомки вспомнят ещё о нём,
Легенды будут слагать потом.
Другое время надежд и судеб,
Другие песни, другие люди.
Немного строчек в газете, книжке:
О самом лучшем лишь понаслышке.
Я возвращаюсь из прошлых дней.
Вы стали, парни, ещё родней!
глава 7 последняя
Земля и дети
Пусть облака по небу проплывают,
И чудятся, и кажутся зверьми:
То львёночек, то мышка полевая
Уносят всех детей на край Земли.
О детский мир! Ты хрупок и раним,
Но есть в тебе великая отрада.
И потому Земле необходим
Весёлый смех детей и взрослых, рядом.
В тебе всегда такие дрожжи бродят!
По волшебству, как будто из мечты,
Бутоны раскрываются в природе,
И вырастают дети и цветы.
А что Земля? Лишь малая частица.
Лишь промельк неба льющихся рапир.
Ведь каждый привыкает возноситься
На голубой планете в этот мир.
Моя Земля под детскими глазами
Красивая и чистая видна.
Не замутнённая войны дымами,
Не заслонённая бедой.
Одна...
--------------------------
Я струны размотаю на орбиты,
Поэму допишу сейчас для вас.
И словом, воедино с миром слитым,
О самом лучшем завершу рассказ.