***
Ты сидишь на бревне – задумчивый и волшебный. В пальцах вместо сигареты характерно покачивается морилка для насекомых. На отросших до плеч волнистых каштановых волосах блики солнца через листву. И такие же блики на руках, на земле, на палатке около бревна. Сдуваешь прядь. Морилка автоматическим движением плавно касается губ. Оборачиваешься. Я поражаюсь глубине взгляда. Год назад это был взгляд ребенка. Сейчас – взгляд ученого; с той самой болью за весь мир и с нежностью.
…Тебе семнадцать…
Я замираю. Меня накрывает потоком горячего воздуха. Пространство становится вязким, мышцы - чужими. Мысли в голове суетятся, путаются, ускользают. Половина из них – смятение, другая – удивление. Как будто не было года между нами. Ни тени упрека, страха, неловкости в твоих глазах. Одно сплошное принятие.
Не выдерживаю этого тягучего пространства, в котором нет слов, а мысли звучат оглушительнее крика. В каком-то оцепенении ухожу наверх, к Волге.
***
Серебристая дорожка на сизой бескрайней водной глади. Тихо и торжественно. Легкий ветерок ласкает разогретую августовским солнцем полуденную степь. Зачарованно поют цикадки. От травы поднимается густой, насыщенный аромат душицы, шалфея, мяты. Обволакивает, усыпляет. Аромат сказки. Аромат прошлого лета. Первого «взрослого» похода без старших. Нашей встречи. Ночных песен под гитару и разговоров у костра. От этого аромата кружится голова. Кружится она от твоих новых глаз.
Сижу долго. Постепенно приходит умиротворение.
Ты просто подходишь и садишься рядом на траву. Спокойно. Приветливо. Я молчу. Слушаю стук сердца в висках. Ты тоже молчишь и смотришь на Волгу.
Вечность проходит в две минуты. Вечность наполнена жизнью между этим и прошлым летом. Жизнью, бесконечно нас отдалившей и создавшей в тебе волшебство.
Ты берешь вместо морилки травинку и крутишь ее между пальцев. Вдруг, без вступления, как будто продолжая вчерашний разговор:
- Как ты?
- Хорошо, - ничего менее банального сказать не могу, - а ты?
- Тоже нормально.
Ты находишь какого-то жучка и рассказываешь его историю. А потом историю каждой травиночки вокруг. Называешь все это мудрено по латыни. Что эти жучки едят, где живут, как их ловят. Мне вдруг становится хорошо и спокойно. Тепло, по-домашнему уютно. Мимо с сачком проходит Сашка. Начинает размахивать этим сачком в разные стороны. Ты рассказываешь мне про Сашку, про его бабочек, про сачки.
Мир колышется и сходится куполом над нами. Под куполом мы вдвоем и маленький кусочек травы вокруг. То, что сверху, за куполом – декорация.
.
***
- Ой, смотри, какой огромный! - резко отстраняюсь от длинного желто-черного паука, уютно устроившегося в своем воздушном гамаке между колосьями ковыля.
- А, это Аргиопа Брюнниха, - улыбаешься, - паук-оса. Кстати, довольно редкая, кажется, только в этих местах и живет, у нас в области.
- Почему редкая, а не редкий? – успокаиваюсь и тоже улыбаюсь.
- Это же самочка. Самцы намного меньше.
- Ядовитая?
- Немного, - в ямочках на твоих щеках едва уловимый сарказм. Срываешь соломинку и играешь с пауком. - Хочешь подержать?
Ветер колышет высокий ковыль над нашими головами. Бархатные пряди колосьев золотятся в закатном солнце. С холма доносятся голоса ребят, возвращающихся с прогулки.
- Как думаешь, нас заметят?
- Смимикрируем? – улыбаешься.
Пригибаясь к земле, почти касаемся друг друга плечами. Затихаем и ждем. Я представляю нас птенцами в гнезде, затаившимися от лисицы. Мы совсем маленькие, прячемся от взрослых. В нашем гнезде – сказка. В наших сердцах – тайна.
Голоса приближаются, потом отдаляются снова – в другую сторону. Не заметили. Или сделали вид.
***
Тихо идем к ужину. Темно. Над Волгой поднимается полная луна. С млечного пути одна за другой срываются звезды и тонут в густом воздухе.
- Вот так всегда – прихожу к холодному ужину, а то и к пустому котлу. - Ты как всегда спокоен. Я переживаю – что подумают.
Молча подходим к костру и садимся рядом. Ребята тоже молчат, как будто ничего не произошло, переглядываются с многозначительными улыбками. Хоть бы пошутил кто. На удивление, ужин в сохранности.
Ты закуриваешь сигарету и невозмутимо заводишь с кем-то беседу. Мы садимся совсем рядом. Достают гитару. Искры костра поднимаются к небу в просвете кроны старой березы. На березе живут сони. Днем спят, а ночью топают. Воруют со стола хлеб.
Между нами – такая зримая, такая тягучая темнота. Живая темнота обнимает твои руки, обнимает твои плечи. Эта темнота вдруг толкает меня тебе на грудь. Я плачу. Мир переворачивается, проваливается в бездну.
Ребята рядом поют песни, травят анекдоты. Они бесконечно далеко. Нас только двое.
***
Мы идем по лунной дорожке вверх на холм. Ты держишь меня за руку. Хором поют цикадки. От земли поднимается жар, пропитанный благоуханием реликтовой степи. Ты больше не шутишь. Ты такой взрослый и серьезный. Сколько тебе жизней?
Меня нет. Я – пение цикадок, я трава, я лунный свет на дороге. Ты показываешь мне свое любимое место на холме. Отсюда видно верхний лагерь. И меловые горы. Отсюда можно наблюдать сурков. Здесь слышно пустоту в воздухе.
Ты показываешь мне камни, которые вы с Сашкой выкладывали прошлым летом в виде черепа, который по задумке должен был быть виден с дороги. Ты любишь весь мир. Ты никогда и ни у кого не просишь помощи, не делишься своими проблемами. Задачи, которые стоят перед тобой – только твои задачи. И это - твой выбор.
Ты – весь мир. Ты – лунная дорожка, ты – эти горы, ты – этот звенящий воздух. Твой выбор – выбор этого сказочного леса, этих сказочных звезд, этих гор – мой выбор. Но ты – не мой. Ты не будешь моим никогда.
Меня просто нет. Я – это ты. Я всегда была частью тебя. И ты будешь во мне всегда.
***
Я иду по траве. В каждой былинке – ты. В каждой травинке – мир. В каждой росинке – радуга. В радуге 38 цветов.
Трава – это лес. Лес полон неведомых существ, событий, грез. Полон волшебных звуков. Звуки сливаются в красочные переливы запахов. От этих запахов кружится голова.
Я растворяюсь в утреннем тумане, в этом многоцветии звуков и запахов. Меня нет, есть ты. В симфонии неба, травы и леса.
…Мне восемнадцать лет…