Хвойной дымью бор-брусничник окурил медвежий угол.
Вслед играющим отзорям филин-колокол заухал.
У подножья стройных сосен келья старца Серафима.
Здесь в лесном затворе благость всех трудов невыразима.
Лишь его хранитель-Ангел, что в глуши с ним обитает,
Может ведать, сколько брани святый отче принимает.
Пред иконами лампадки сами вспыхнули, мерцая,
То незримою десницей Ангел пламя возжигает.
И на светлых вышних ликах заиграла огневица,
И нет сил, чтоб можно было в этом месте не молиться.
А над крышей тайной кельи в вечереющем покое
Кто-то звездные лампадки затепляет над рекою.