полночи за рулём
издалека, вдоль Сан-Хоакин
через Мирапозу, вверх
по опасным Горным дорогам
чтобы в восемь утра
с полным кузовом сена
оказаться перед амбаром.
крюками, верёвками, зажимами
мы нанизываем кипы сена одну за другой
на ветхие стропила из красного дерева,
утонувшие в темноте, всполохи цветов люцерны,
вьющейся светлыми локонами,
сенная пыль зудит в обуви и под майкой,
мокрой от пота.
ближе к обеду под Чёрным дубом
вдали от душного хлева
---старая кобыла обнюхивает кормушку,
кузнечики трещат в сорняках---
"мне шестьдесят восемь," - говорит он,-
"мне было семнадцать, когда я впервые привёз сено,
я думал: вот он, день, когда я начну делать то,
что буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь - я уверен.
и, чёрт его дери,
так оно и случилось".