Москва не раз меняла антураж.
Российский климат требует раскачки.
Зато теперь шагает город наш,
как мастодонт, проснувшийся от спячки.
Визитка улиц – мрамор и стекло
и грузный шик гуляющей деревни.
Закрыт музей, но церкви повезло
с музейных стен подняться к славе древней.
Звенит кольцо строительных работ,
и олухам мерещится Европа,
и нищие законный свой доход
сшибают у роскошной двери шопа.
Все б ничего, однако: город мой
насквозь пропитан бронзовой заразой;
куда ни ткни, то пламенный герой,
то гордый финн, то Шкипер пучеглазый.
Они стоят, как мертвые стволы
арбатских лип, убитые бензинной
и прочей хмарью, вечные послы
той, лучшей жизни, яблочной, бузинной.
В больших объемах бронза тяжела.
Страдает грыжей бедная ментальность.
Всех круче ноль… Восславим два крыла,
способные заср@ть монументальность!
Куда честней искусство малых форм,
оно в века проходит тихой сапой,
как рыжий отрок, вне систем и норм
парнасский улей бравший на арапа,
марая кровью мрамор бытия.
Но будет кровь, найдется и треножник…
И возвращаясь на кругИ своя,
число зевак подсчитывает дождик.
март, Ваганьково