Курносым ( с детства строчки кверху ) почерком,
клочок в линейку путевого очерка...
перебираю юбочку-плиссе
ладошкой влажной. Живы были все.
Но острых букв неряшливый черёд
выстраивался в главы наперёд.
Толпы в метро приливы и отливы
глотает креозотовая пасть.
На локти натыкаюсь, и в потливом
нутре - что даром пропадом пропасть.
Подмышки, пОры, всё в таком же роде...
Высокий голосок позвал к свободе.
Ещё тихонько, жалобно и боязно,
в железной гусенице ("в центр") метропоезда.
Московский полдень тени тополей
растягивал от мая до - "Прощаете?"
Симпатизируют вам, если вы не знаете,
как жжёт крестопомазанный елей.
Но я благодарю земную твердь,
что так немного рифм на слово "смерть",
что пишет всё: чернила, уголь, мел...
Что хрящ голосовой закостенел.
Что в красном пАводке автомобильных рек
домой спешит любимый человек..
Что в пустоте последнего вагона,
когда-нибудь я тронусь от перрона.
Nуда, где слышно - сверху тополь топает,
где корни пить дают, где мне захлопают.