ты можешь распасться на тысячу
мимолетных искр от сквозняка
или сквозь пелену сна уйти
в мираж, сердце запеленав;
в попытках в пути обнаружить
Маяк, на котором ударами
бушует клевер трехлистный.
четырех толчков, чужого,
полного жил, сердца,
будет достаточно, что б
обомлеть, начав нещадно
сдирать старые обои
в комнате-карусели.
взгромоздив свое тело
на лошадь из керамических
капсул. грустный мим
поедающий зелень капусты,
в надежде, что все корабли
когда-нибудь сядут на мель.
и тогда все капитаны выйдут искать
Настоящее, сквозь пагубность
северных зим и пенаты морских глубин,
будут рыться в холодной почве,
что бы найти выход на другой,
полный лазури берег.
с Беринга до Проспекта мира
меня снова посетит Мурманск,
с огнями и подожженной мастикой -
я буду пробираться по тоннелям,
мастито, выплясывая в сопках
и теплую шаль накинув.
тогда может быть раздарю всем
своих стихов кипы. там,
меж строчек себя снова воздвигну,
звуча до последнего мертвого филина,
без финала и воронки затягивающих слов,
стянув с впалой груди сонм оков,
уносясь в неизвестное роковой стрелой.
посмотри, что скрыто там,
за самой первой стеной, -
жизни другая грань,
волшебства печаль
и теплая печь с ромашковым чаем,
там не принуждают - навзничь.
не пытаются вывернуть внутрености
наружу, лишь тянут к лицу
мягкую, теплую руку.
роковое влечение,
ну, а Мы -
все так же ходим.
по кругу.