Она жила на птичьей высоте,
где ангелы пришпилены навечно
над городом, и парусная тень
плывет по тротуарам, как по речке.
Не открывала двери продавцам,
торгующим и в розницу и оптом
мечтами, все - от третьего лица,
пусть даже и отличнейшего сорта.
Она сама умела колдовать,
и вышивала сны морского цвета -
по призрачной канве стелилась гладь,
и за окном распахивалось лето.
Сбегала музыка по тонкому лучу
с покатой крыши дома. Теплый ветер
хватал в охапку пять оживших чувств,
вздымая паруса, и день был светел.
Кричали чайки, солнечная соль
дразнила кожу и рвалась на клочья,
окатывая пенной полосой
ненастный сумрак заоконной ночи.
Но, рассыпаясь, исчезали вдруг
цвета и звуки, корабли и страны.
Ломались буквы, падая из рук.
А тишина еще казалась странной.
Еще не одиноки были сны,
ласкалось море к ручке и бумаге.
И зеркало смотрело со стены,
а под дождем неслышно плакал ангел.