«Но все, о чем я вспоминаю, так или иначе восходит к Маше»
(Алексей Иванов. «Географ глобус пропил»)
Он открывает для нее слова,
как открывают берега и страны.
И все восходит к Ней.
И, как трава, -
на свет, насквозь, прорвав меридианы,
восходит ночь высокой слепоты,
приговоренной, как молитва к нёбу, -
к подкожной дрожи, к эху слова «ты»,
и к фосфору луны серебролобой.
Укутана в свой полудетский смех,
Мария пахнет молоком и медом -
горчащим райским медом слова «грех»
и сладким молоком сосков Мадонны.
Она - манящий, отраженный свет
земного тука и росы небесной.
В ней - все, что было, будет, есть и нет,
она - его Песнь всех неспетых Песней.
Он хочет дотянуться до нее,
смывая тень и грязь,
сдирая кожу с послушных слов,
и верное зверье
им выстилает небо, словно ложе.
И синий воздух, звонкий, как ожог,
укроет их и спрячет между строчек.
И кружит небо, за витком виток,
пока хватает воздуха и ночи.