В наши Малые Давнищи
он приходит по ночам -
будто ищет, ищет, ищет,
ищет корень всех начал,
ищет у завода хлора
и, не ведая стыда,
на Дыбенко, у забора,
где ударники труда,
ищет там, где комсомольцы
рубят бога топором,
ищет там, где богомольцы
топят дьявола багром,
где, согласно карте, мелко,
а на деле глубоко,
где живёт на пятом Верка
из шалмана "Рококо",
(где струятся мёд и млеко
в мокрый сон вдовы Клико),
где картофель и где тополь,
огород и окорот,
где гудит "гудбай, Петрополь!"
философский пароход,
где всё тот же, только в профиль,
на часах суровый год -
будто здесь зарыты трубы,
что связуют рай и ад,
и текут по трубам судьбы
то вперёд, а то назад,
будто здесь навоз не чёрен,
не мокра в реке вода,
будто мы тот самый корень,
без него тот самый корень,
сами этот чёртов корень
не копали никогда.