БУЛОЧКИ МЭРИ
Странной была эта новенькая Мэри, снимавшая маленький уютный домишко на окраине их забытого селения. Всегда спокойная и ровная, подчёркнуто вежливая, замкнутая и неразговорчивая, сторонилась людей и обходила все деревенские веселья стороной. Аккуратно собранный в пучок хвост белокурых блестящих волос не будоражил воображение местных женихов, а строгое длинное платье, единственное украшение которого составлял белый вывязанный причудливым узором воротничок, ясно давали понять – дама или вдова, или замужем. И только худенькая высокая гибкая фигурка девушки с полной высокой грудью всё же невольно притягивала мужские взоры, но тихий голос Мэри без тени обычной женской игры или улыбки убивал интерес даже у самых любопытных и настойчивых мужчин.
Каждый день на протяжении двух лет она просыпалась ровно в шесть часов утра вместе с соседскими петухами, потом пила чай с молоком и кормила своего пёсика Лесси наваристым мясным супом. Лесси очень любил эти моменты и чувствовал себя счастливейшим из псов. После этого Мэри замешивала тесто и пекла сладкие румяные булочки. Рецепт этих булочек не знал никто, но выходили они на удивление вкусными, пушистыми, особенно те, что были покрыты белой ванильной глазурью с мелкими лесными орешками. У каждого жителя деревни была своя – любимая начинка булочек от Мэри. Сапожник Пётр любил только с капустой и жадно ждал каждый день обеда, чтобы заслуженно усесться на скамейке возле своей мастерской и съесть заветный
пирожок. У директора местной школы в фаворитах ходил пирожок с вишнями, у хозяйки магазина игрушек – с изюмом и корицей, а у владельца трактира была давняя и длительная симпатия к булочкам с шоколадом.
Каждое утро ровно в восемь утра Мэри приходила в хлебную лавку и приносила свои булочки Гансу, а тот с огромным удовольствием их продавал. Но сегодня Ганс заболел. Что довольно непривычно, потому что он не болел никогда. Продавать булочки было некому, и Ганс попросил Мэри заменить его на один день. И Мэри, конечно, согласилась.
Мэри почти не спала ночами. Боялась. Она зажигала свечи, читала книги, иногда рисовала, иногда прижимала к себе тёплое тельце Лесси. Но сон не шёл. Только днём ей удавалось немного подремать под мерный гул голосов во дворе, пение птиц, живые звуки обычных повседневных дел. Отец давно ей не писал, всё её время занимало приготовление булочек и работа в саду. И этого было достаточно. Каждая минута расписана, всё знакомое, обычное, простое. Денег хватало на оплату аренды дома и еду. А большего ничего и не нужно. У неё было три платья, ещё со старых времён, они хорошо сохранились, и она привыкла их по очереди стирать, гладить и носить. В зеркало Мэри не смотрела. Хотя ей было всего двадцать пять. Но какая разница.
Этот день проходил спокойно, пока в лавку не зашла Кэтрин – миловидная улыбчивая дама лет тридцати. Вид у неё был сегодня крайне измученный и несчастный, возле неё крутились сразу трое непоседливых детишек, один из которых стал пристально наблюдать за булочками, второй - прямо в лавке застучал по полу большим резиновым мячом, а младшая – Эллен, сжимая любимого плюшевого зайца, с нежностью рассматривала фарфоровые статуэтки балерин, заботливо расставленных Гансом на полках. Пока дамы покупали булочки, мальчишки затеяли игру, но не поделили мяч, и тот с гулким хлопком попал прямо в переносицу Кевину. Из его носа брызнула кровь, ребёнок громко заплакал. Кэтрин приложила к ране сына носовой платок и попросила Мэри побыть с Эллен, пока она отведёт мальчиков к доктору Копли, находившемуся совсем недалеко отсюда.
Мэри испугалась. Эллен была такой маленькой. Хрупкой. Нежной. Девочка доверчиво подошла к ней и прошептала: «Возьми меня на ручки, я боюсь без
мамы. Но идти к доктору я боюсь ещё больше». Мэри опустилась на небольшой стул и осторожно посадила девочку к себе на колени. Сердце у неё забилось как бешенное. Инстинктивно прижав ребёнка, Мэри попыталась успокоиться. Головка малышки пахла мыльными пузырями и розовым маслом, малюсенькие волосики щекотали губы, а ладошки были такими вафельно - замшевыми, как… Как… В голове помутнело. К горлу подступила тошнота. Внизу живота неожиданно запекло и огромная жалящая рана разверзлась, опалив горячим пламенем весь живот.
Её малыш. Её солнышко. Холодный стол, грустные глаза доктора. «Нам очень жаль, но ребёнок родился нежизнеспособным».
Мэри начало колотить. Руки похолодели и задрожали, перед глазами возник густой липкий туман. «Я хочу есть!" – вдруг сказала Эллен.
– Можно, я возьму одну булочку, – спросила она и с улыбкой посмотрела на Мэри. Та молчала. «Ты такая красивая, как мама", – продолжала беседу малышка. Мэри стала жадно трогать худенькие плечики, ручки, ножки Эллен. Гладить волосы. "Живая, здоровая девочка. Сильная, умная. Голодная", – пронеслось у неё в голове. Мэри судорожно выдохнула и протянула булочку крошке, слушая, как та старательно кряхтит и сладко чавкает. Облизывает пальчики. Женщину затопила горячая волна любви и нежности. Из глаз побежали ручейками слёзы. «Как мама», - звучал в ушах голос девочки.
Мама – повторила вслух Мэри и расслабленно улыбнулась впервые за последние пять лет.