Старика Порфирьича в деревне не любили: в 1923 году он разбил бутылку водки.
Отмучился я ровно год в профтехе на механизатора. Распределили меня в с. Замудово Замудовского р-на Волгоградской области.
В Сельсовете все чин-чином объяснили - где, зачем, сколько, кого и куда можно.
Общаг в селах нет, определили меня к бездетным старикам на краю села, рядом с Ахтубой.
Место красивое: ветла, ива то есть; ниже к реке - камыш, точнее, рогоз; май на носу, - разлив уже спадал, - трели лягушачьи спать не давали.
Дали мне два дня отдышаться с дороги и борону раздолбанную, которую я должен к трактору цеплять. За рубь двадцать пять в день, да еще трактористу забулдыге местному подсоблять по мелочам.
Купил я с горя у Тарасовны три стакана семечек по 15 копеек за стакан, она, сука старая, половину горелых подсунула, да за койко-место по полтиннику в день с меня вымогать стала: 15 рублей в месяц за кровать солдатскую и табурет с этажеркой.
А председатель Ерофеевич только чирик мне погашать обещал. Мафия, блин. На нефтедолларах наши так не зарабатывают, как эти кархаборы деревенские. Вообщем, влип я, как кур в ощип или как кур во щи?
Что заработаю, то прожру, да ещё должен останусь?! (Но все не так плохо оказалось: рыба в Ахтубе, самогон в доме; то в огород залезу, то в сад колхозный; молоко у пастуха за папиросы выменивал; под осень - бахча, арбузы и, баба одинокая деревенская давала. . .
К чему я обо всей этой мутотени пишу? Дык анекдот у меня тут приключился, так я его как вспомню, до сих пор в себя придти не могу.
Иду я как-то под вечер с работы. И пальцы, и губы от семечек черные, но пальцы от мазута больше. А навстречу мне Семен Бедолага ( в Армию его не взяли, одна нога короче другой, но какая, Семен до сих пор не знает). Бабы молодые в деревне недолюбливали «белобилетчиков». Типа, в Армии не служил - "полумужик", - типа и там не то, и тут не так. ..
А у него может там о-го-го и т.п. и т.д. Семен был под 'легким' шофе и он у меня зачем-то спрашивает:
- Ты все у Тарасовны обитаешь?
- Ага, а чо?
- Не люблю я ее. Здесь же немцы в войну проходили, квартировались, Тарасовну один Фриц пое@@@@л, все село знает.
- И чо, Петрович тоже знает?
- Знает, козел старый!
- А ты чо Петровича так херишь, он то в чем виноват, на войне он тогда был.
- Да я его вообще терпеть не могу. В 46 году к Новому году все село брагу забодяжило. А у этого старого козла об'ч'ественный аппарат был. У его пахана мельница раньше была, а у этого старого старого козла об'ч'ественный самогонный аппарат был.
- Заколебал, что ты заладил: был, да был, - ну, был. . .
- Так он, козел старый, повез на салазках двухведерную бутыль в клуб, и разбил по дороге. Столы от закусил ломились, а выпить нечего было. Все старики помнят. . .
- Семен, ты чо? Тебя тогда и в проекте не было. . .
- Обида в народе вечно живет!
Рисунок Илья Токов, акварель, бумага, 1976 год