Главы из неоконченного романа.
"L'injure se greve en metall.
Et les bien fauts s'ecrire en leau"
Bertaut (fr.)
"Обиды чеканятся на железе.
Добрые дела пишутся на воде."
Берто (фр.)
Двигатели в последний раз истошно взревели и растопыренные лопасти пропеллеров недвижимо зависли в воздухе. Минут через десять к самолету подкатил трап, входной люк отворился и на площадке из черного чрева лайнера появилась миловидная улыбающаяся стюардесса в новенькой отутюженной униформе. Выйдя на свежий воздух, она встала вполоборота к винтокрылой машине и любезно пригласила пассажиров на высадку. Рейс был особый. По миловидному личику вышколенной стюардессы на мгновение пробежала брезгливая гримаска, когда, щурясь от ярких лучей восходящего солнца, по ступеням трапа стали спускаться замызганные, одетые в рвань и старье стриженные под машинку, молодые люди. У многих из них за плечами были приторочены рюкзаки и армейские вещмешки, некоторые сжимали в руках фибровые чемоданчики с нехитрыми солдатскими пожитками.
Затрапезный вид парней никак не вязался с великолепием комфортабельного воздушного гиганта, принесшего их сюда силой своих моторов, куколкой-стюардессой и изящной легкостью ажурного, как бы устремленного в лазоревую небесную высь, сияющего свежевымытыми стеклами, зданием аэропорта. Парни, в большинстве своем, были чернявые смуглые с явно неевропейскими чертами лиц, да и переговаривались они меж собой на непонятном для стюардессы языке. Наконец, странные пассажиры достигли земли, окованной бетонными плитами, и последним по трапу засеменил маленький толстенький военный в кителе с капитанскими погонами и объёмистым портфелем в пухлой ручке-оладушке. Еще не успев спуститься, он, прямо с трапа, густым баском, который никак не соответствовал его колобковой внешности, прокричал:
- В колонну по-три, ста-а-ановись!
Стриженные засуетились и, с грехом-пополам, построились. Капитан-колобок скатился вниз, поправил на голове сползшую вбок фуражку, приосанился и скомандовал:
- Равняйсь! Смирно! В сторону аэровокзала, шагом марш!
Колонна тронулась. Капитан пошел замыкающим, непринужденно помахивая своим туго набитым портфелем. Стюардесса провожала взглядом призывников, прибывших этим рейсом. За время полета из Хабаровска, она уже достаточно на них нагляделась. Ей они уже были попросту неинтересны, хотя одеты конечно же курьёзно: в драные штаны и маечки-безрукавки не первой свежести. Утро было холодное и, несмотря на то, что на дворе было 30 мая 1978 года, красный спиртовый столбик термометра застыл у отметки +2. Чувство брезгливости у стюардессы исчезло, и, хотя она никогда не отличалась особой сентиментальностью, сердце ее сжалось от какого-то неведомого ей ощущения, этакой смеси жалости и безразличия, потому что только сейчас она осознала, что паренькам должно быть очень холодно при такой неказистой одёжке. «Видимо из тёплых краев прилетели,» - подумалось ей.
А строй уже подходил к огромному серому зданию из стекла и бетона над которым высились исполинские буквы, складывающиеся в название города – Петропавловск-Камчатский. Стюардесса в последний раз глянула в сторону удаляющихся необычных пассажиров и, повернувшись на высоких каблучках-шпильках, нырнула в самолет к экипажу. Её дальняя дорога окончилась и впереди был приятный полусуточный отдых, у тех же, кто только что покинул летное поле, она только начиналась, а об отдыхе никто и не помышлял...
2. http://www.stihi.ru/2015/11/27/11026