чем детальнее озвучиваешь предмет, тем
отчётливее становишься пленником его обуславливающих граней
оттенков теней, ассоциативных запахов, и пара собственного старания
не расплескав донести чашу – а в ней - глянул – ложь
сплошь –
помехи, белая нитка, мерцающая мига пыльца,
(в кружкЕ ткачества – стычка сборки*)
в крУжке – четыре слепца
ощупывающие до щекотки, порою боли рефлексий слона;
один другому аргументами по лбу – на!
- а ты купи слона не глядя, дядя!
- что тут у вас?
- слон конвульсирующий в посуде
мой внутренний логик у виска пальцем крутит – больные, мол, люди
ну,
погромыхал раскадровкой – и будет
так!
...или иначе – слон по сути - бродская муха
чаще броская на вывих и влипшая по уши
в раме рёбер,
обмотанных скотчем осознавания кожи
так замотался, что
по барабану всЁ ужЕ
между тем, из тебя всем существом бродячий воспрос так фонит, что боже-
мой
и как ещё держишь форму своего аватара?
катарсис
какой-то, большой имплозивный взрыв
вещает себе такой человек – вроде жив
а он - ей-ей,
просто милый футлярчик с мнимым бульваром вселенной для срубленных тополей
или - обмотан бинтом невидимки, постулатов пояс подтянут туже –
что-то двустворчато-монументальное с погремушкой из пресловутых сине-зелёных ссохшихся жужелиц —
если тебя уже посетил ужас,
добавлю, — цветочки, бывает значительно хуже
по-э-т-о-му
бойся, бойся, о человек, тех, кого называют поэтами!
да и сам будь бдителен с белым посохом языка
сам не заметишь, как начнёшь говоруну потакать
держи предмет фокуса в лёгкой холстинке, прохладе,
и сильно не приставай с этим предметом к постороннему, (также потустороннему) дяде
сам посуди,
чёрная, имени межрамной мухи дыра
случается реже, когда в уравнении наличествует только один камрад