Ты помнишь ночь над диким Тереком,
потока грозного рычание?
Как будто, бившийся в истерике,
на грани срыва, выл в отчаянье
сын гор, плененьем разобиженный
(бывают реки тоже грешными).
А ты тогда вдруг стала ближе мне —
зажгла меня лучами нежными.
А ты тогда меня оттаяла,
вмиг растопив коросту льдистую.
Мы, как вода, — мы дети Тайного.
Мы — тот же снег, что каплей чистою
спешит под солнечными взглядами
в ручей бурливый чувств растрёпанных.
И в день весенний много ль надо нам?
Ручьи журчат, сливаясь с шёпотом
двоих влюблённых, жмутся струями
к морям надежд, по руслам катятся…
Я помню, как, под поцелуями,
к ногам твоё упало платьице.
Нам Терек пел про страсти адовы.
А мы в отчаянном кружении
умчались в омут с водопадом и
затихли там в изнеможении...
Мы — как вода, мы — дети Тайного,
и нам судьбой даны два берега.
И нет у случая случайного.
Ты помнишь?
Помнишь ночь над Тереком?