Хлопал крыльями аист,
обнажалась капуста,
и, журча,
разбегались
в мир из облачных устий –
ручейками –
мальчишки,
что дразнили фортунку
необыденным слишком
ног с землёй перестуком.
Отворяли пределы,
затевали пространства –
взмахом школьного мела,
сердцем школьного ранца.
Им бы видеть, что – втуне,
что разбег не по росту,
что рукою фортуньей
давно брошены кости!..
Не ползли,
не просили...
им бы знать, что планета
необыденно сильно
с ними разного цвета.
Кольцевала их дали
круговертью подножной,
что бы там ни болтали,
как ни лезли б из кожи
рты афишек поблекших
и билборды на вырост:
по земле этой бредши,
на путь Млечный
не выбресть!..
И билет – на кусочки
до колбасного рая
(смерив тот закуточек –
весь – от края до края),
и, тоску омускатив,
под обочин погудку,
в Замальчишье укатят
лет весёлых попуткой –
те былые мальчишки,
что дразнили фортунку
необыденным слишком
ног с землёй
перестуком.