Остановка. Я выйду. Сон до всхлипа в ушах
Я и продан и выдан. Мне б сейчас - подышать…
Чёрный хлеб наших песен завсегдатай стола
Нашей дури телесной и держава мала…
Не просплю мимо казни. Напрессовано лет…
И в ладонь мою влазит весь Уральский хребет.
Небо сиро и босо, кто ж его затевал?
...Мне палач-недоносок яро рот разрывал…
И шалея от крови, деловито и зло,
сыпал пригоршни соли. …Таково ремесло…
Я сумею, я сдюжу. Это было уже!
Сердце рвётся наружу… Ну а он - в кураже.
От него пахнет щами. Дурь и гонор при ём.
И язык мой - клещами. И к помосту - гвоздём...
Люди смотрят лютея. Им боярские казни
Чем страшней, безобразней, чем зверее затея,
Тем веселия больше в ошалевших глазах
И не то что не ропщут… А - давай, мол, вонзай…
Остановка. Кусками сердце всплыло в зенит
Вы то все - с языками. Я ж к настилу прибит.
Кровь и соль смерзлись. Время. Я ни жив и не мёртв.
И в лицо смотрит зверем
Юный Пётр.