...Говорили о деталях
так любовно,
как о талях боцман сказывал подчас.
Прирождённым был бродягой -
по морям, архипелагам
он ходил под русским флагом
не один десяток раз.
Разговоры что без водки?
Митрофаныч хвост селёдки
оторвал движеньем ловким,
крошки хлеба смёл в ладонь.
Хмыкнул. Крякнул. Вновь наполнил
свой гранёный: "Ну, по полной!-
заглотил,
- А ты не тронь!
Всё, однако ж, сухопутный.
Хоть и парень, видно, путный -
со строкою дружишь чудной,
но для качки ты слабак.
Хочешь глянуть акварели?
Это, братец, как на мели
оказаться сдуру.
Факт!
Так затянет, что рубаха
станет мокрой, точно с лага
брызгами обдал "салага".
Вот смотри".
И
дал альбом.
Как Священное Писанье!
"Что заладил?! Саня... Саня...
Жинка то моя, знать, Аня -
мол, пиши.
Всё радость в дом.
Знаешь, начал понемногу.
А затем пошло...
В дорогу
без блокнота не хожу".
Я, немея, слушал "волка".
И никак не мог взять в толк я,
как он так - привольно, ловко -
может ветер передать.
Не барашкой над волною,
а какою-то чудною,
и прозрачной, и хмельною
той манерой, что не взять
в мастерских иных ХудГрафа.
- Это я лимоном крапал,-
Митрофаныч сунул "краба"
и, довольный, пояснил:
- Ты не мучайся, фартовый,
над рисунком вновь и снова,
здесь не техника важна.
Нужно, в общем-то, иное.
Да не море!
Море... Море...
Ты бери, браток, поболе!
Здесь любовь важна. Жена.
Вот тогда и краски светят,
если есть на белом свете
та, которая - Она!
---
Акварель Митрофаныча. Любезно предоставлена автору строк ;о)