Уже несколько лет, как не стало Читы. Сейчас у меня (так вышло) три кошки, которых я очень люблю, но Читы не хватает до сих пор. Это была уникальная кошка.
На складе, прекрасно ориентируясь в лабиринте наставленных коробок, бродил сам по себе черный котенок. Работники его кормили, поставили коробку с рваной бумагой в качестве лотка, но в остальном всем было не до нежностей. Котенок и не приставал ни к кому, находил занятия в играх с бумажками или спал, уютно устраиваясь на любой поверхности.
Никто не возражал, когда я решила его забрать. Это оказалась кошечка интересной масти: черная при рассеянном свете. Но на солнце - с рыжим, до красноты, оттенком, словно хной крашенная. Почему-то ни одна фотография не передавала этого эффекта.
Первое время я на нее смотреть без смеха не могла. Она любила занимать наблюдательный пункт на шкафах и полках, и оттуда таращилась, всколоченная, как чертёнок, с постоянно изумлённым выражением оранжевых глаз.
Удивительно: казалось, на складе ей ни до кого дела не было, но ко мне она быстро привязалась настолько, что буквально не отходила. Часто просилась на ручки, и трогательно обнимала за шею двумя лапками, а не как другие кошки, предпочитающие устраиваться на одном плече. Моего возвращения ждала на столбике у калитки и бросалась навстречу, как собака.
И еще была у нее собачья особенность: любимой игрой стало приносить брошенную игрушку, или просто скатанный в шарик клочок газеты. Эта игра продолжалась подолгу. За шариком Чита бросалась стремительно,а, схватив, несла торжественно и гордо. Добычу, не жадничая, отдавала в руки или аккуратно укладывала в поставленный рядом тапок или коробку.. Набегавшись, в финале игры Чита рвала бумажный шарик на мелкие части и удалялась, победно подняв хвост. Эту игру Чита продолжала любить и став взрослой и даже пожилой. Казалось бы, она должна быть непревзойдённой охотницей. Как бы не так. Ни в какое сравнение с первой Читой.
Это была самая разговорчивая кошка из всех, каких я когда-либо знала. Ее «мяу» и «ммрр» имели множество оттенков на разные случаи жизни. Стоило назвать ее имя, с готовностью поворачивала голову и в ее «ммрр» была явно вопросительная интонация. Вот за дверью раздается жалобное «мяу». Изображая сироту казанскую, Чита просится в дом. Заходя, никогда не забывала благодарно сказать ммрр. Так же благодарила за поданную еду. Если хотела на ручки, или играть - на всё имелось своё особенное мрр мрр.
Я настолько привыкла к ее присутствию у меня на коленях, что чего-то не хватало, если Чита не спешила занять это место. Бывало, что и на зов не приходила, если где-то достаточно уютно себя чувствовала. Тогда я начинала жалобно мяукать. Это средство срабатывало безотказно. С встревоженным «мрмя? мрмя?» Чита тут же торопилась меня спасать.
Когда появлялись котята, то воспитательные мрр мрр звучали без умолку ночами. О ее материнстве – особая песня. За пару недель до родов Чита начинала искать укромное место. Нередко выбрасывала с полок в шкафу часть белья и опробовала будущую родильную палату. Но вот наступало время рожать. Чита напрочь забывала обо всех приготовлениях, и требовала, чтобы я не просто была рядом, но даже не убирала руку. Есть поговорка: быстро только кошки родятся. Далеко не все. У Читы процесс от первых схваток до первого котёнка затягивался на весь день или ночь. Если ночью, то родильную коробку я ставила рядом, и спала, не отнимая руку. Порой приходилось пропалывать грядки одной рукой, перенося по огороду коробку с роженицей. За все годы Чита ни разу не родила в мое отсутствие.
С рождением котенка внимание Читы целиком переключалось на него. Материнство приносило ей больше тревоги, чем радости. Я сравниваю с первой Читой. Та с гордостью показывала нам своё потомство и была уверена в их безопасность. Чита вторая прикрывала детей лапой и умоляюще спрашивала взглядом: ты ведь их не обидишь? Боялась отлучиться даже поесть. Я ставила миски рядом с коробкой, но стоило чаду пискнуть, тревожная мамаша бросалась успокаивать. При этом учителем Чита была неважным. Подрастающим детям в приобретении охотничьих навыков приходилось заниматься самообразованием.
Когда родилась трехцветная красавица Бася, я решила ее оставить себе. Бася подросла и тоже стала приносить потомство. Чита брала на себя обязанности сначала повитухи, потом няньки, и у Басиных котят всегда было две мамы. Так и обитали в коробке все вместе.
Слово «нельзя» Чита знала хорошо; на стол не прыгала даже за колбасой. Но однажды приехало ко мне много гостей, заняли все спальные места и расположились даже на полу. Ночью я вышла в кухню и оторопела: Чита устроилась на столе. Увидев меня, села с наглым видом, словно говоря: когда здесь творится такой бардак, все правила и законы отменяются.
Иногда была необходимость Читу обижать. У нее с детства были проблемы со здоровьем; часто приходилось давать лекарства, капать в нос и глаза. Сопротивлялась она отчаянно. Перед каждой процедурой я туго пеленала пациентку в плотную ткань. Неприятно было чувствовать себя предательницей, но Чита быстро прощала и успокаивалась в объятиях. Прожила она 14 лет и последние свои дни провела у меня на руках.
Читина дочка Бася, внучка Туся и приемная дочка Мурзя - славные кошки, умные и ласковые. Но Чита была особенным образом со мной связана.