Как живу? Знаешь, жизнь неторопкая.
Догораю под пеплом седым.
Но хожу ещё старыми тропками,
что протоптаны дедом моим.
На моторке к Студёному 'улову
я иду, где буянит река:
две скалы там с замшелыми скулами
пьют звенящую стынь родника.
Там начало урочища дедова.
Ну а дальше, меж сопок, тропа.
В дебрях диких, для люда неведомых,
ждёт меня родовая изба.
К ней всегда приближаюсь в смятении:
вёрст на сотню лишь лес да вода.
Место силы там, власть притяжения,
словно в храм прихожу я туда.
У избы память щёлкнет капканом и
издалёка аукнется крик.
Вижу будто, сморённый урманами,
возвращается в избу старик.
Лезет в гору с тяжёлой понягою.
Тащит рыбу и дичь, и грибы.
А дойдёт, прирастает корягою
к неприметному пню у избы.
Топим печку с ним, делимся прожитым.
Дед не прочь поболтать с молодым.
Любо нам у огня подытоживать
сказы леса, камней и воды.
Говорит больше он, я же слушаю.
Для него я, понятно, малёк.
Вижу я, как рукою иссушенной
дед горящий берёт уголёк…
Божий свет постигал я мальчишкою.
Щедро сеялись зёрна добра.
Были лучшими детскими книжками —
тех неспешных бесед вечера...
С той поры и живу я участливо
к людям пришлым, зверью и реке.
Знаешь, видится сон добрый часто мне:
уголёк в загрубевшей руке.