I
МУЗЕ
Только ты не покинь, иногда ввечеру приходи,
Напевай свою песню… Я сразу дышать позабуду,
Только б узкой тропою за голосом этим идти,
С суеверной надеждой на вновь обретенное чудо.
Там, где зреет полынь покрывалом сребристо-седым,
Буду молча сидеть, обхватив напряженно колени,
И смотреть, как над озером стелется сумрачный дым,
И колышутся в тайной беседе подвижные тени.
Ты одна изменяешь пространство, когда зазвучишь:
И во мне, и вокруг все засветится таинством света,
И еще безграничней и глубже становится тишь,
И душа улетает с тобою – и ищет ответа.
И в полынных кустах означаются вспышки цветов,
И заря разгорается в темном, бессолнечном небе,
И летит сквозь страницы невестная музыка слов,
Превращая угрюмую явь в беспредельную небыль!
II
***
О, зачерпнуть из призрачной струи,
Извлечь на свет – бесценное, литое,
В мерцании словесной чешуи…
Я всуе не могу сказать: «святое»,
Но как же это чувство назовешь?
И ощутить немыслимую дрожь,
Когда на белый свет родятся строки,
К тебе и равнодушны, и жестоки…
И бросишь все, и молча вслед пойдешь,
Как Гаутама бросил в одночасье,
Все, что иному виделось, как счастье...
Ища – чего? Ведь все же было, было…
Ища – каких корон, венцов, порфир?
Ему, царю, полмира не хватило?
И вслушиваясь в стонущий эфир,
Ты босиком по кочкам, по траве,
По солнечной слепящей синеве,
По полыньям пойдешь навстречу строфам –
К эдему твоему, твоим голгофам…
III
КАК МНЕ ВОСПЕТЬ…
Петь не могу. - Это воспой!
М. Цветаева
Как мне воспеть, что не могу писать
Что постепенно жизнь моя уходит,
Что кровь во мне уже не колобродит,
Что где-то потерялись адреса,
Что тихо исчезают числа, даты,
Которые я помнила когда-то…
Но я держусь – за огненный закат,
За зелень кленов, по весне шумящих,
За спелую малину возле чащи
И за небесный, тихий звездный взгляд.
Я окликаю мир: О, кто-нибудь!
Я знаю, что в пустыне обитаю,
Но наизусть во тьме стихи читаю,
Чтоб заблестел в ночи кремнистый путь…
IV
ШАРЛЬ
Об этом помнится с трудом,
Но было, было…
Читать Бодлера в этот дом
Я приходила.
В соседней комнате скучал
Любовник бывший,
Казалось – плавилась свеча
Над тонкой книжкой.
Казалось – грозно мрак и ночь
Над нею плыли,
Свивались и летели прочь
Легенды, были.
Окутывала землю мгла,
Дожди летели,
С еврейкой бешеной была
В одной постели.
С востока саван ночь несла
Свой погребальный,
Слезились тихо зеркала
Под звон кандальный.
Необычайной красоты
Цвели упрямо
На тонких ветках Зла цветы
И пахли пряно.
Но не отравлен был Пегас,
Он рвался к цели,
И маяки для смертных нас –
В ночи горели.
…Счастливой стала я вполне,
Душой летала:
Любовник книгу продал мне –
Сто номиналов.
ТАК отрицанием вдохнуть
Любовь и веру…
О, сердце! Ты не позабудь
Свой путь к Бодлеру!
V
ОСЕНЬ МУЗЫ
Знаю только то, что осень эта
Тихо, по особому пришла,–
В облаке дождливого рассвета,
В мареве прощального тепла.
Осень, я об этом не просила, –
Чтоб была всех чище и нежней,
Чтобы надо мной ты загрустила,
Как грустят над дочерью своей.
Ты мои сомнения читаешь,
Прикасаясь золотом листа,
Провожая взглядом птичьи стаи,
Помыслами тайными чиста.
Ты поешь о самом сокровенном –
На простой, чуть слышимый мотив.
Ты идешь хозяйкой по Вселенной,
Дождь и ветер в строки превратив.
…Я со всем прощаюсь и прощаю,
Покоряясь зову этих дней.
Я улыбку Музы возвращаю
Всем счастливым, кто сегодня с ней…
VI
ОСЕННЯЯ ЧАША
Есть осень жизни. Листьев желтизна,
Мед яблок на столе в огромной чаше,
Сияет ярко-алым бузина, –
Что может и печальней быть, и краше…
И собран поздний урожай стихов,
И нет уже «любимый» в каждой строчке,
Душа не ищет праздника грехов,
Лишь мается в привычной оболочке.
Останется – лопату, заступ взять,
Чтоб вычистить все то, что лишним стало,
И, влажную со лба откинув прядь,
На краешек скамьи присесть устало.
Пусть будет рядом здесь сухой песок,
Рябина пусть склонится в изголовье,
Пусть тысячи заветных спелых строк
Пронижут землю жизнью и любовью.
А далее – не страшно ничего!
Пусть снег летит, пусть завывает ветер,
Но не исчезнет Музы волшебство,
А значит, поживем еще на свете…
VII
ПОСВЯЩАЕТСЯ ВИРДЖИНИИ ВУЛФ
...Я вижу странные знаки
Таинственного письма.
Струится туман во мраке
Беспомощного ума.
Здесь высятся синие замки,
Обманно мерцают огни,
Здесь голос поет мне, манкий:
Забудься, оставь, усни…
Я темным платком закрыла
Измученное лицо.
Безумия властные жилы
Свивают меня в кольцо.
Судьбою повелевают:
Безжалостны их тиски.
Напрасно ко мне взывают
Кумиры мои и божки.
О, как же мне скинуть ношу
Немыслимого бытия…
Одно лишь помочь мне сможет –
Разумная Муза моя.
Я буду стоять у причала,
Ловить ее дальний свет.
О, лишь бы она звучала,
Спасая меня от бед…
Я с ней полечу на просторе,
Свободой окрылена.
И нет ни тисков, ни горя,
Ни долгого мрачного сна!
Мой мир без нее неполный:
Чреда бессмысленных дней.
Исчезнет – шагну я в волны,
Навеки прощаясь с ней…
____________________________________________
Вирджиния Вулф (р.1882)— известная британская
писательница, литературный критик.
С юных лет страдала душевным расстройством.
В 1941 г. покончила жизнь самоубийством.
VIII
***
И стайкою, наискосок
Уходят запахи и звуки.
Белла Ахмадулина
И в страшном сне присниться не могло -
А вдруг она уйдет? Уйдет навеки.
Взмахнет над темным озером крыло,
И медленно в ответ сомкнутся веки.
Прижму к груди старинный образок,
Обороняясь от такого груза.
О это: Стайкою, наискосок…
Вот так и навсегда уходит Муза.
За ней – полупрозрачный рой стихов
В предчувствии немыслимой свободы.
Останется лишь пара-тройка слов, –
Чтобы дожить оставшиеся годы…
2012-2015 г.г.