Аннушка. Москва. Бидон.
И Берлиоз с Бездомным о высоком.
Однако, это всё не то , всё не о том,
Ибо смертны все мы,
Неожиданно,
Конечно, кроме Бога.
Но он в ту пору был
Глухим, слепым, невеликодушным ,
Когда в песках, на Родине ,открыл ,
Что каждый избранный -
Ничуть иных не лучше.
Другой бы пеплом голову покрыл,
А Он присел на камень,
От дороги справа ,
И вкруг себя песчинки разложил:
Подобием , разрушенного храма.
Труд крестом благословил :
Немного грустно - больше терпеливо .
И с первым облаком отплыл .
Был виден всем , как каждому -
Незримо...
А что Москва? Что на Патриарших?
Увы, свершилось, тот пришёл,
Кому не рады все и, хоть однажды, каждый-
Продать мог душу и не выкупить потом.
Вне тела голова,грудь без дыхания.
Трамвай застыл... куда спешить...
Пилат был прав, но только назиданием:
Как суд неправый может отомстить.
Увы , но дело сделано. И нет возврата.
Крест на плечах... Камней вокруг !
Разбросано богато, до разврата !
И - их летит, летит ещё из рук...
Нам не поднять и части малой
Усилием - здесь нужен дух,
Но он скорбит и мечется, как мама
Младенец чей не дышит вдруг.
От Искупителя!
Нас промысел не учит.
От Искупителя!
Мы те же, те же всё -
Кому всего ступеньки - ЛЮДИ !
Неодушевлённое крыльцо.