А нас забудут, погребут в сомненьях,
Не вспомнят вовсе, будут отрицать.
Читайте нас, как будет настроенье,
О том, что стали сами утверждать.
Полночным пепелом страницы станут
И волны радио чужие уши проглотят
В домах расчесанных и кожею обтянутых,
В последнем выдохе, а завтра нас простят.
И на чужих устах не будут наши имена,
Не будут петь баллады менестрели,
Забудут, проклянут и не узнают никогда,
Теперь нам бытие: расстрел или смирение.
Не забывают тех, о ком совсем не слышат
И в громких криках недостойных не увидят,
Только проходят мимо, гордо дышат
В свои седые куртки, прикрываясь безразличием.
Я не против, называйте нас странными
И шепчитесь за спинами, пряча глаза.
Мы себе сами стали теми граалями,
Чьи имена вы так старались приковать.
Вся наша полная-пустая-все-же-жизнь
Останется тире меж важных дат,
Пусть будет вам меня не перегрызть,
Пусть лучше эпитафии молчат,
Чем говорят о том, чего дошло едва ли,
Чем знать что надпись - это и есть ты
Всего лишь пара строк - какая малость,
Но не хочу, чтоб это - все мечты.
Я не хочу, чтоб все нас узнавали,
Рвать глотку там, где можно промолчать,
Чтобы не зная сути строками кидали,
Оставлю я лишь глаз зеленых взляд.