Эх, Вороньжа, Бараба, Калуха,
Теплые густые вечера...
Рыжий мяч в кривую стенку бухал
Под ребячьи крики: "Чур-чура!"
Разбивались локти и колени,
И носы, бывало ("эй, дебил..."),
А сосед, плешивый дедо Веня,
На колоде палец отрубил.
Захайлал: "Холерская скотина,
Порубил помельче на беду!
Вот и ешь теперь таку свинину!
Нинка, лярва - унимай руду!"
Из-за Гульки, сметчицы-заразы,
Титьки - во, в кастрюльки положи,
Леля мой, Сашура черноглазый,
С Радиком схватились за ножи.
Стала пыль Калухи мокрой, алой,
С криком заметалось воронье...
Все одно - к татарину сбежала,
Кровь зовет в родимое, в свое,
И уходит - в землю у рябины,
У кривой бревенчатой стены...
Оттого так ярки георгины
Всех Калух моей большой страны.
В колеях Вороньжи и Калухи -
Гвозди из Господнего креста,
Ножики, прихваченные с кухонь,
Мячики и листики с куста,
И ключи разбросаны от рая -
Знать бы только точно, где какой...
Если землю кровью поливают -
То земля становится живой.