Попалась мне в стародавние времена одна книга. Называлась она «Наполеон». А этого гения я обожал-таки с подачи Оноре Бальзака, которого я обожал еще больше аж с пятого класса, когда впервые прочел «Отец Горио». И пошло...
Так вот, прочел я «Наполеона» и записал фамилию автора – Е.В. Тарле. И затосковал, что у меня такой книги нет в личном владении... И стал рыскать по букинистам и прочим «злачным» местам… А надо сказать, что в нашем городском «Доме книги» был большой отдел книг на немецком, на котором я довольно свободно читал, хотя разговорной практики у меня не было. И вот гляжу: он, Тарле. На суперобложке – сам великий император в военном мундире с эполетами и в черной треуголке. И стОит книга – пустяки (не знаю, какой резон был у ГДР продавать нам книги по дешевке, но вечная благодарность восточным немцам у меня сохранилась с тех же давних времен и несколько десятков их книг красуется у меня на отдельных полках).
А потом, граждане, прикупил я и наше издание, почему-то почти на добрую сотню страниц тоньше: толи немцы разогнали шрифт, толи еще и бумагу нашли дешевле нашей … Читал, перечитывал, наслаждался стилем и мастерством.
Да, историк Тарле, первый раз издал эту книгу в 1933 году... А теперь поцитирую «Советский энциклопедический словарь (М., 1980, подаренный мне дорогим шурином, дай ему Бог здоровья!): «Тарле. Евг. Викт., сов. историк, акад. АН СССР (1927). Для работ Т. характерны богатство фактич. материала, глубина исследований, блестящий лит. стиль». И далее идет перечисление основных трудов академика, в основном посвященных Наполеону.
Видите, академиком он стал давным-давно. Значит, это, что ни говори, наследник великой школы русских историков, начиная с Карамзина, которые писали историю как
романы, коими и зачитывались граждане царской России, особливо – студенты (это в
наше благословенное время 70-х, в частности, я (как редактор «Науки») мучился над сочинениями историков, не к ночи будь помянутых! – которые нанизывали цитату на цитату, прежде всего из Ленина и Маркса(!), и выражались на таком ли «канцелярите» (речение Корнея Чуковского, кто не знает), что приходилось сплошь их переводить на нормальный язык. А книга Тарле начинается,так сказать, «незатейливо»:
«В городе Аяччо, на острове Корсика, 15 августа 1769 г. 19-летняя жена одного местного дворянина, занимавшегося адвокатской практикой, Летиция Бонапарте, находясь вне дома, почувствовала внезапное приближение родовых мук, успела вбежать в гостиную и тут родила ребенка. Около родильницы никого в этот миг не оказалось, и ребенок из чрева матери упал на пол. Так совершилось прибавление семейства у небогатого адвоката корсиканского городка Аяччо Карло Бонапарте» (Е.В.Тарле. Наполеон. – М.: Наука, 1991.– 464 с. И не указали-таки редакторы (тьфу на них!), которое это было издание. Вот у немцев сразу под заглавием стоит: 10-е издание – «культурная нация», как известно! А номер издания прямо говорит о ценности издаваемого).
Корсика тогда была владением Генуэзской республики и мечтала освободиться.
«Наполеон рос ребенком угрюмым и раздражительным. Мать любила его, но воспитание и ему и другим своим детям дала довольно суровое» (с. 9).
В 1779 г. отцу удалось устроить старших детей – Жозефа и Наполеона - во французский коллеж, а весной того же года 10-летний Наполеон был переведен в училище в г. Бриенне. (с.9)
«В Бриеннском военном училище Наполеон оставался угрюмым, замкнутым мальчиком; он быстро и надолго раздражался , не искал ни с кем сближения, смотрел на всех без почтения, без приязни и без сочувствия, очень в себе был уверенным…» (с.10).
В 1784 г.,в 15 лет, он окончил курс и перешел в Парижскую военную школу, откуда уже выпускались офицеры в армию… После годичного пребывания в этой школе он вышел 30 октября 1785 г. в армию с чином подпоручика и отправился в полк…. (с.10)... Читал он запоем, с неслыханной жадностью, заполняя заметками и конспектами свои тетради» (с.11)…
Память у него была исключительная (с.12).
… Здесь же «он и сам берется за перо и составляет небольшой трактат по баллистике («О метании бомб» - !!). Артиллерийское дело окончательно становится его излюбленной военной специальностью …. Он живет впроголодь, избегает общества, не сближается с женщинами, отказывает себе в развлечениях, работает без устали…»
На Корсике произошло восстание, и отчий дом Наполеона был разграблен. Семью пришлось брать к себе и жить в жесточайшей нужде. …
«На юге Франции разразилось контрреволюционное восстание. Роялисты Тулона в 1793 году изгнали или перебили представителей революционной власти и призвали на помощь крейсировавший в западной части Средиземного моря английский флот. Революционная армия осадила Тулон с суши.
«Осада шла вяло и неуспешно… Политическим руководителем армии был знакомый Бонапарта, корсиканец Саличетти... Бонапарт посетил своего земляка в лагере возле Тулона и тут указал ему единственный способ взять Тулон и прогнать английский флот от берега». (с.16).
Но штурм опять не удался, потому что план Бонапарта не приняли. А новый командующий – принял. «Расположив батареи, как он давно хотел, Бонапарт после страшной (!!) канонады штурмом, в котором он лично участвовал, взял тот пункт… который был командной высотой над рейдом и открыл огонь по английскому флоту.
После двухдневной ожесточенной (!) канонады республиканцы 17 декабря пошли штурмом на укрепления». Но они были отброшены. И тут подоспел Наполеон с резервной колонной, и это вмешательство решило» дело. (с. 16)
Тулон сдался на милость победителей и английских флот ушел в открытое море (с.17)
В Париж полетела депеша, в которой всячески превозносили Бонапарта.
(Но… в Тулоне было множество темных крестьян-роялистов, привыкших к своим хозяевам и не желавших никаких перемен. Укрываться им было негде, ибо они были пришлыми, и со своим скарбом и лошаденками они оказались под этими беспрерывными бомбежками. И легко представить, во что превратилось это «воинство». Но парижские революционеры сразу же требовали поголовного уничтожения всех восставших, и Бонапарт как нельзя лучше для этого подходил.
Об этом событии историки пишут восторженно. Даже в нашем Инете взахлеб сказано о блестящем гении Наполеона. И ни слова о том, что можно было бы, например, предъявить ультиматум восставшим после некоторой бомбежки. Нет, «блестящая победа» - и всё тут!.. Однако процитирую еще).
Наполеон дал на своем веку около 60 больших и малых сражений (количественно несравненно больше, чем в совокупности дали Александр Македонский, Ганнибал, Цезарь и Суворов)… Но несмотря на обилие грандиозных побоищ(!!), с которыми связано поприще Наполеона, тулонская победа, при всей своей сравнительной скромности, навсегда заняла в наполеоновской эпопее совсем особое место. Он впервые обратил на себя внимание… (с.17) …Результаты сказались немедленно: постановление от 14 января 1794 г. Наполеон получил чин бригадного генерала. Ему было в этот момент 24 года от роду. Начало было сделано…
Однако вскоре «Комитет общественного спасения приказал ему усмирять восстание в Вандее. Прибыв в Париж, он узнал, что ему – артиллеристу! – дают пехотную бригаду. Бонапарт подал в отставку И опять впал в нужду, едва пережив с семейством голодные зиму и весну 1794/95 г. .. «Казалось, все его забыли». (с.19). И его Тулон исчез из памяти многих.
А восстания роялистов продолжались во многих местах Франции, а потом и в Париже… Вспомнили о Наполеоне, у которого был «определенный план действии, основанный на беспощадном (!!) применении артиллерии… (с.25)
"Наступил исторический день – 13 вандемьера, сыгравший в жизни Наполеона гораздо большую роль, чем … взятие Тулона. Мятежники двинулись на Конвент, и навстречу им загремела артиллерия Бонапарта. Особенно страшным было избиение на паперти церкви святого Роха... Мятежники отвечали ружейной пальбой. К средине дня все было кончено. Оставив несколько сот трупов и уволакивая за собой раненых, мятежники бежали в разных направлениях и скрылись за домами, а кто мог и успел, покинул немедленно Париж. Вечером Баррас (командующий войскам тыла) горячо благодарил молодого генерала и настоял, чтобы Бонапарт был назначен командующим военными силами тыла вместо него.…
«В этом угрюмом, хмуром молодом человеке и Баррасу, и другим руководящим деятелем очень импонировала та полная бестрепетность и быстрая решимость, с которой Бонапарт пошел на такое до тех пор не употреблявшееся средство, как стрельба из пушек среди города в самую гущу толпы. В этом приеме подавления уличных выступлений он был прямым и непосредственным предшественником русского царя Николая Павловича, повторившего этот прием 14 декабря 1825 г. Разница была лишь в том,что царь со свойственным ему лицемерием рассказывал, будто он ужасался и долго не хотел прибегать к этой мере и будто только убеждения князя Васильчикова возобладали над его примерным великодушием и человеколюбием, а Бонапарт никогда и не думал ни в чем оправдываться и на кого-нибудь сваливать ответственность… У восставших было 24 тысячи вооруженных людей, а у Бонапарта не было в тот момент и полных 6 тыс., … Значит, вся надежда была на пушки … и паперть церкви св. Рока была покрыта какой-то кровавой кашей» (с. 26).
(Осталось лишь напомнить, что Бонапарт был кумиром кн. Андрея, который явно оправдывал эти его два «Тулона» - видимо, по тому же, как ныне оправдывают то, что одна «великая держава» превращает в кровавую кашу население одной страны за другой). Но Толстому сие «подвиги» были омерзительны, и он мог только сожалеть, что такой человек, как князь Андрей, подпал под обаяние «воинской славы» Бонапарта).