"Маленький островок в газете или журнале под названием «Северная говоря» даёт право жить «народным миниатюрам», в которых «вытащенное из забвенья» слово говорит: я живо! А это значит, что «в наше непростое время» где-то кто-то ещё пытается сохранить «свою национальную идентичность».
Т. Бечина (ст. "Вы куда похОдите?", отклик на ст. А. Прудниковой "К вопросу употребления диалектной речи в художественных произведениях "Графоман", №2, февраль 2014)
Взяться за отзыв о втором издании Татьяны Бечиной - рассказов «от Марфы Киндиновны» решилась не сразу. Непросто оценивать это своеобразное содержание – народные байки. Делиться сокровенным, впечатлением от прочитанного опять же… Хотя росла среди северных словесных переливов, и жила, и впитывала особую говорю «пинжаков»*. И филологическое образование вроде позволяет. Так о чём, собственно, книга, раз уж решилась?
В сборник вошли рассказы, «написанные на основе услышанного от северных жителей, земляков-северян, с сохранением особенностей устной пинежской речи» - приоткрывает суть автор. И объединены они одним названием – «От Марфы Киндиновны». Хотя каждая история, конечно, не без названия. Причём они точны и светлы, зачастую вызывают улыбку: «Мобила», «Гав-гав», «Смех смехом!», «Кушай, ешь»…
Но не только юмором пропитаны прозаические зарисовки. Неожиданно, вдоволь насмеявшись, натыкаешься на драматизм содержания: «Лужа», «Демонстрация», «Баба-ягодка», «Шарф»… Трогательно посвящение тёте Фиме, старшей сестре мамы, - «Родня». Так и было, где бы ни довелось появиться в районе – от Карпогор до Пинеги – нас, Малыгиных, узнавали «по обличью»…
Марфа Киндиновна-- сценическое имя Татьяны Бечиной в фольклорном коллективе «ПинежОнки», созданном в пос. Палова, где и живёт она в последнее время . Татьяна Николаевна – литератор, не потому ли решила она испытать себя ещё и в этом жанре? «Где-то глубоко в подсознании теплилось у меня желание воссоздать живую пинежскую говорю», - признаётся Татьяна. И это объяснимо: корни деревенские. Вот и эпиграф в статье «От автора» взят из дневниковых записей известного северного писателя Фёдора Александровича Абрамова, с которым автора связывают корни пинежской земли. Миниатюру мастера: «Тёща, жарь рыбу». – «Рыба-то вся». – «Всю жарь!» не раз слышала на творческих выступлениях Татьяны.
По форме, смыслу, кратости и точной передаче речи героев я бы осмелилась сравнить «Рассказы Киндиновны» с абрамовской «Травой-Муравой». Его прозаические миниатюры, на мой взгляд, послужили отправной точкой творческим находкам Татьяны. Обострило желание увековечивания местной лексики и манеры подачи повествования - возвращение в сельскую местность, общение с деревенскими жителями, неповторимый местный язык – «самобытный, такой далёкий городскому жителю!». По сути, автор оказалась в родной стихии, близкой ей и по быту, и по языку.
Помнится, переехав в Северодвинск на учёбу, мы обе бывали не поняты горожанами. И в общежитии меня частенько просили объяснить сказанное несловарное (диалектное или устаревшее) словцо. К примеру, когда в светской аудитории проскакивали родимые словечки типа «покочкать»*, «изобиходить»*, «порато»*, дороднё»* и т.п., на меня выпячивали глаза и говорили: «Ну, а теперь переведи!»
Татьянина Марфа Киндиновна заговорила на палово-пиринемском языке, со слов автора, «не претендуя ни на какое место в русской литературе». А её взяли да напечатали!
Первый рассказ «Плакат» был опубликован в газете «Заря» (на архангелогородчине) без авторской подписи. Татьяна объясняет это тем, что ей хотелось заинтриговать читателей, к тому же для себя решить, будет ли интересна публике её рассказчица. Результат налицо: опубликованные опусы в «Пенсионерской правде», со слов подписчиков и издателей, не только подняли настроение, но и повысили рейтинг издания.
Года два назад Татьяна прислала мне несколько зарисовок в рукописи. Шла по улице Новгорода и смеялась до слёз! Люди сначала недоумённо обращали на меня внимание, затем тоже начинали улыбаться. Дочитывала в сквере на скамье – впокатку! Особенно от рассказа «В Онапу!».
Живой юмор, свойственный нашим землякам и родителям, узнавала в них; отмечала отточенное мастерство подачи – создавать миниатюры, отсекая языковую шелуху, - особое искусство. И удивлялась главному – умению автора «нутром почувствовать» зерно незатейливого повествования, мудрость героев, порой наивную до удивления, но светлую, как откровение, и чистую, как родник…
Поделилась текстами при случае со знакомой новгородкой, та скопировала, стала заучивать и выступать на публике. Полюбились новгородцам пинежские байки. А тут и я подключилась – по их просьбе приобщаю заинтересованное население к пинежской культуре, в которой, согласно историческим источникам, есть «новгородская косточка».
Помню, в восьмидесятые пришла к пожилой колхознице родной деревни Пиринеми Марии Зиновеевне Заховой, местной сказительнице, записать в её исполнении фольклорные сказы. Нарядный цветастый платок повязала она на голову перед тем, как начать сказывать, показав тем самым уважительное отношение к языку, слову. Самому речевому действу.
В селянах, а именно они являются героями книги рассказов, автор улавливает что-то такое, перед чем останавливается в недоумении, угадывая лишь нутром: «именно за это и люблю их…»
На днях Татьяна обмолвилась, что весь тираж книги в 100 экземпляров разошёлся по читателям. Это ли не удача для автора?
А вышел он из печати одновременно со сборником стихов «Берёзовые качели», в сентябре 2015-го.
декабрь, 2015, Великий Новгород
покочкать* - поскоблить, изобиходить*-привести в порядок, порато*-очень, дородне*- нормально, сойдёт; пинжаки* - так называли пинежан