А ведь она всегда любила море.
Фонарь в руке, а в нем горела свечка,
Сюда она ходила в радости и в горе,
Волнам про одиночество свое шепча,
Со светом маяка далеким кораблям
И знала, видела когда какой придет
К родной земле и к шумным городам.
Все было чуждо, никто и не поймет
Ее любовь холодного морского дна
И как смывают волны едкий дым.
Она была с водою так нежна,
Как дочь ее. Днем даже ледяным
Она приходит, слышит песню моря,
В пучине той и сердце и душа живут,
Живут и в сказках, и в фольклоре,
И в мелкой ряби, в водорослях пут,
В затоках, в твердой ткани парусов,
И в устьях рек, и в торфяных болотах,
Кормах, килях, носах и палубах судна,
В сирен манящих песнях звонких нотах,
В дороге лунной, в свежем мягком бризе,
В пугающих раскатах грома над водой,
В штормах и бурях, и в порту и в мысе,
Во фьордах и заливах. Она была такой.
А море ведь всегда ее любило,
Рассказывало сказки о русалках.
Она их слушала до ночи, что есть силы
Старалась приходить на каменные скалы.
Фонарь в руке, ветра в пурпурных волосах
И платье в пол, во взгляде нет сомнения,
Лишь промелькнула грусть, если не страх.
С обрыва сделав шаг, как в наваждении,
Сбылась мечта и волн манящих пена
Укрыла ту холодным вечным пледом,
Что канула с улыбкой в новую вселенную,
И та, о ком не скажут громко напоследок.
Ее искали долго, теперь и вовсе не найдут,
Потом забудут, только лишь русалки хором
В холодной бездне трупу рыбий хвост дадут.
А ведь она всегда любила море.