Песнь победившего феминизма
На заре ли лазоревой,
Среди буйного леса,
В сумрак вечера длинного,
Полевого навеса,
Так ли, иначе или инако,
Родила мама Робин,
(Ну не папа же, всяко).
Росла дева суровая
Днями или часами,
За ней парни не бегали,
От неё скорей сами.
Как вошла она в силушку,
Отросла её грудь,
Темпераментом бешенным
Освещая ей путь.
За парнями и девушки
Стали Робин бояться:
Всех она принуждала
С нею сексом заняться.
«Отселись!» - озабоченной
Повелели сельчане,
«На земле заболоченной
Варить кроликов в чане.»
С той поры заповеданной,
Средь гринпинской трясины,
Слышат вой неизведанной
Инфернальной скотины.
То ли путник неопытный
В руки Робин попался,
То ли кролик подопытный
В чане том кувыркался.
Непроезжей дорогою
Стал наш шервудский лес,
Мимо рыцари шастают
В сыске годных принцесс,
Даже почта им брезгует,
Как пропал почтальон,
И шериф к нам не жалует,
Потеряв батальон.
Путник, выживший чудом,
Вам расскажет не к ночи,
Как встречает прохожих,
Весь взлохмачен и всклочен.
Ужас нашего леса
Робин с прозвищем Грудь.
Дальше вспомнить не может,
Если вспомнишь – забудь!
14.12.15