В нищем, покинутом всеми жилище,
Где решето-потолок –
Слышу, как ходят отца сапожищи.
Слышу шагов монолог.
Слышу, как дышит он часто и тяжко,
Сердце взрывая моё.
Под сапогами скулит деревяшка –
Тягостно это нытьё.
Комнаты, комнаты… старости запах,
Глиняных стен кожура.
Ходит, неслышно ступая за папой,
Наше живое Вчера.
«Что же ты, детка, так дом запустила?
Надо бы кровлю менять», -
Шёпотом-шорохом что-то спросило
И замолчало опять.
Странно, но кажется: мне незнакомо
Это худое жильё.
Эти кровати, застывшие в коме,
Их вековое бельё.
Не узнаю, но перечить не смею
И виновато молчу…
Взглядом ищу в палисаде космею
И под окном алычу.
Где же зелёные ставни простые?
Где же перила крыльца?
Смотрят холодные окна, пустые,
Словно глаза мертвеца…
Дремлет за створками фотоальбома
Домик – в раю хризантем.
Больно от мысли, что отчего дома
Скоро не будет совсем.
Больно, что папа которую осень
Предан сырой целине…
Видно, тоска моя горькая очень,
Вот он и ходит ко мне.