- Вообще жесть, -
Сказала Глаша, -
Где же Родина вся наша,
Где интрига, смысл, честь,
Где бескрайние просторы
Трудовых завоеваний,
Только думы-разговоры,
Только в лицах след терзаний
От мечтаний безудержных,
Вот мы - пионеры? Прежних
Нет уж испытаний
Для трудов сердечных,
Нет восторга, нет воззваний,
Нет святых поди дерзаний,
Есть лишь в лицах след
Борьбы со сном.
А во многих и сего уж следа - нет.
И страна раскинулась мечтой кругом.
Вот - промышленность без края,
Вот еще и призрак рая:
Необъятный разумом восход
Аж космически слепящий,
Глядь: он будто настоящий,
А на деле он вселенную затмит.
Глаша тяжко что ль вздохнула.
Пирожок - трудясь - куснула:
Глаша на диете третий день сидит.
В ней скорбит девица века
В ожиданье Человека,
Что венцом ее удочерит.
- Патриоты, блин, где совесть, -
Глаша пирожку воздала честь.
Прямо целиком куснула,
Взглядом крошки с платья сдула
И пошла себе куда не весть.
Я смотрел в нее статуей;
Я ее и слушал с дулей,
Что держал рукой закрыв другой.
Кулаки на подбородок,
Локти в стол - такой порядок
Моих мыслей, что жевали пирожок...
Вместе с Глашей этой статной,
Донельзя девицей внятной,
Говорящей только о больном.
О бескрайнем и безбрежном
Мире, что в полете вечном
Между звездами был ясен, тих, весом.