РАМОККИА
ТТ почтмейстера
ТОНКАЯ ТЕТРАДЬ. НИОТКУДА С ЛЮБОВЬЮ
Тема № 17. ПЕРОМ НА БЕРЕСТЕ
С О Д Е Р Ж А Н И Е
***Природа просыпается весной... 190
Сонет 191
Ожидание спиннингиста 191
Тайна рождения первой строки 191
***Шагал я... 192
Художник Гурьев дочке... 192
***И март… Распутица. Ручьи... 192
А то хоть охота? 193
***Конец апреля. Птичья трезвонница... 193
Лини 193
В середине апреля 193
Майское хокку 194
В мае 194
Ламбада 194
Конец мая 195
Лещи 195
***Лес привечает ягодной повестью... 195
Летняя песенка 195
Голубика 196
***Июль, а в городе метель... 197
Вокал злаков 197
*** Прощай роща, прощай лето! 197
***Зацвёл сентябрь багряным цветом... 198
О-го-го! 198
Бабье лето 198
В парке 199
***Армады листьев – кораблей... 199
***Нынче осень так внезапно... 199
Красноголовики 200
***Осень, как Шеншина сонетов шарм... 200
* * *
Природа просыпается весной,
как защебечут на деревьях птицы,
и почки набухают, и стремится
на свет и к солнцу живность под корой.
И прибавляют миру суеты,
ожившие от спячки, организмы,
и смотрятся не как антагонизмы
в пролеске за Берёзовой Горой
последний снег и первые цветы...
Сонет
Ты родилась, когда весенний луч,
преломляясь, оживил ресницы,
прорвав завесу серых туч,
и о любви затинькали синицы.
Зашлась в однообразии капель,
ручьи бежали, воскрешая землю.
Зима-монашка приоткрыла келью,
и на свободу выплыла форель.
Он прилетел, твой луч, на первый крик.
И плач был равен маминому смеху.
«Родился человек!» – твердило эхо,
благословляя миг,
когда нечаянно с лучом ты заигралась,
светилась вся и солнцу улыбалась.
Ожидание спиннингиста
Я жду весны, когда растает лёд
да утки пронесутся над каналом,
и дело лишь останется за малым:
взять спиннинг и айда вперёд
скрозь заросли кустарников, завалы,
забросишь в воду имитацию – и вот
то состояние: не знаешь наперёд,
позарится ли кто... (Клёв вялый?)
Тут важен сам процесс...
...и это есть начало!..
Тайна рождения первой строки
Весна. Апрель. Берёзки плачут.
Сороки на ветвях судачат.
Я пью берёз целебный сок.
Один глоток. Ещё глоток.
Ещё... Местами снег в лесу.
Домой бидончик я несу.
Нет, не споткнусь, я донесу!
И трижды тьфу на ту лису,
на черно-бурую красу...
Вот зайка серый прошмыгнул.
На ели белку кто спугнул?
Там в небе высоко орлан.
Иду, глазею, чу... кабан!
«Берёзки, милые берёзки…»
* * *
Шагал я
рощей...
Пели птицы...
Полнели почки на берёзах,
и от дыханья весны-жрицы
раскрылись «котики» на лозах.
Цвели в пролеске перелески
под танец первой мошкары...
Живое всё вокруг, не фрески...
Я не ШАГАЛ
Вдыхал МИРЫ
Художник Гурьев дочке...
– Посмотри, сияет небо.
Его ангел рисовал.
Видишь, пёрышки остались...
Растеряша...
Ты вдохни... Как пахнет лето!
Его ветер с дол пригнал,
разгоняя запахи гуаши...
* * *
И март... Распутица. Ручьи.
За лужей лужа. Грязь. Дорога
в края, покинутые богом,
вдоль речки там, где бьют ключи.
В местах, где вымерли все веси,
где по ночам пугают волки,
весенняя рыбалка – песней...
Джип, трое, уды и винтовка...
А то хоть охота?
(в перевёртышах)
Тащат
туров, орут...
* * *
Конец апреля. Птичья трезвонница.
В лугах мелькает бабочка-лимонница.
И полон пруд лягушечьей любви...
А караси молчат, ну хоть реви!
Ласкает взгляд гусиное перо.
Не шелохнётся... Я Вам не Пьерро!
Рыбалку на Мальвину променять?!
Ну, Дуремар... Мне нечего скрывать!
Лини
(в перевёртышах)
Поплавок!.. Коваль, поп,
луня тянул?!
Линя! Пьян, ил...
«Чёрт! – речь, –
Отче! Нечто –
о-го-го!»
И силились, и
силились...
В середине апреля
Солнце в небе яркое,
алыча в цвету.
Тучею-фуфайкою
ветр накрыл свечу.
И подуло холодом,
грянул первый гром.
Заплясали молодо
капли под окном.
Отсверкало в воздухе,
отплясался дождь,
и погнал вдаль посохом
стадо ветр -вождь.
Выглянуло солнышко.
Птички тут как тут:
прополощут горлышко,
о любви поют...
Майское хокку
Пение ночных птиц.
Тёплое дуновение ветерка.
Полёт пёрышком души.
В мае
И небо звонкое, весеннее,
и в травах птичьи голоса,
и даже в чаще леса пение
до умиления в глазах...
Взгляд разбегается: цветы
и почвы первые плоды.
В тех перелесках там и тут,
кругом строчки, сморчки растут.
И закружится голова:
черёмуха так зацвела!..
Ламбада
Конец весны. Слякоть. Центральный рынок.
Народу – что в центре Рима:
яблоку упасть негде.
Мелко моросит дождь. И там, где
каблуки не истязают асфальт,
под навесом раскрасневшийся бард
на баяне (трам-ля-ля-ля-ля) ламбаду...
И падают в шляпу редкие медные капли, –
а он всё музицирует. А ты –
рядом со мной. Мы разорвём поток
и бросим в шляпу другие монеты, –
монеты на счастье...
За нами течёт, бурлит, беснуется
в этом безудержном танце-движении
дикий латиноамериканский рынок.
Нет! Извольте! Это – не та ламбада!
Конец мая
В цвету каштаны. Майский жук
кружит жужжа. Гласа пернатых
повсюду. Зеленеет луг.
В посадках первые маслята.
В пролесках ландыш серебрится.
Синеет дикая сирень.
Карась в канале нерестится.
Звонцы зудят... Вот, бросив тень
на гладь таинственной воды,
вспорхнула бабочка мечты.
Лещи
(в перевёртышах)
– О нас и писано
тут:
«Сети чуя – учитесь
уму!»
* * *
Лес привечает ягодной повестью,
душевными новеллами цветов...
Уйдите прочь, поганки-горести,
когда поэзия округ боровиков!
Летняя песенка
Холодная роса мне пятки обжигала,
извилистые тропы вели всё глубже в лес.
Там колосовики на мшистых пьедесталах,
красавцы-мухоморы, но их пусть леший ест!
В черничнике черничинки чернее африканочек,
и земляника «смачная», – губу не прикуси.
И сыплются малявочки на дно пузатой баночки,
Спасибо, лес, за ягоды и за грибы «мерси!»
Поляны вскружат голову дурманящими травами,
цветов охапку увяжу, где – вам не покажу.
Вареньями, соленьями, целебными отварами
тебя, моя капризная, навек приворожу!
Голубика
Август красен голубикой
на нехоженых дорожках.
Ветвь в серебряных серёжках
я не спутаю с черникой:
сердце млеет голубикой.
В перестуках электрички
слышу ритм сердцебиенья.
Это значит, что волненье
не сожгло меня, как спичку:
слышу сердце электрички.
В глубь нехоженого леса
человек шагает бодро.
Не похож он на повесу,
на себе он тащит вёдра, –
это я шагаю бодро.
Но я всё-таки повеса, –
в этом мама виновата,
зачала меня когда-то
от нехоженого леса,
чтоб не ведал в жизни стресса.
Потому шагаю с песней
и вдыхаю с наслажденьем
те прекрасные мгновенья,
что даны, как воскрешение,
летним лесом, летней песней.
Ты не прячься, голубика, –
я найду твои серёжки.
На нехоженых дорожках
не гонюсь я за черникой, –
не осыпься, голубика!
* * *
Июль, а в городе метель,
сугробы, пуха наметает
с седых столетних тополей,
но снег в Иванов день не тает.
Трамвай, колёсами стуча,
сметает с рельсов тонкий иней,
и в небесах горит свеча,
и дым плывёт на фоне синем.
Вокал злаков
(в перевёртышах)
О, лето потело...
Рожь – в жор,
как
вокал злаков,
как
золото лоз
Мане – Сенам
низин...
* * *
Прощай роща, прощай лето!
Окуная в грусть поэта,
красит осень в строки Фета
кроны ясеня, берёзы,
красен дуб, златятся лозы...
И с тургеневскою прозой,
вызывая в тучках слёзы,
погребает осень лето,
молкнут птицы, песнь спета:
«Зелень лета, зелень лета...»
* * *
Зацвёл сентябрь багряным цветом,
Дубравы разодеты в медь,
румяным яблоком приветствует поэта
даль горизонта, чистого на треть.
Ушедший август опалил всё зноем,
в снах засухи лишь грезились дожди,
но вот туман в разведку перед боем
заслал циклон – сраженье впереди!
О-го-го!
(в перевёртышах)
«Я – на ерик, – к Ире Аня, –
там – шмат 1
1) – разновидность жерлицы
у Ника закину!»
Ого!
У кущ щуку
тащат...
О-го-го!
Бабье лето
Расписалось акварелями любви
бабье лето – пёстрая фата.
Златом клёны да червонцами дубы
что купцы сорят у мутного пруда.
Затрубило в журавлиный рог,
расплескало волны птичьих стай,
лето бабье исполнило зарок –
в краски грусти окунуло летний рай.
Отлетали паучки, прудик замёрз.
И шепнуло языком разлук.
Заморозок октябрь принёс,
тот опутал паутиной луг...
В парке
Поутихли к вечеру сойки у пруда,
лебеди попрятались, замерла вода.
У развилки, плачущей дымом от костра,
дворники, ох, шаркали мётлами с утра!
Под листвой опавшею прелая трава.
Эх, не вспомнит милая робкие слова...
В глаз кольнула веточкой сонная сосна,
в прошлом – те свидания, там же – и весна!
Отыграла звонкая, летняя струна,
на волне берёзовой темень, тишина...
* * *
Армады листьев-кораблей,
покинув верфи сентября,
упали н; воду, и в ней,
как сдача двушками с рубля,
утопла красота притихшей рощи.
Подуло с севера, в ознобе мощи
жизнь повидавших лоз, осин.
И снова дождь заморосил,
изнашивая с буйным ветром
остаток с вытканного летом.
Краснея, притаились в перелесках
в кругу сосновых пелерин
растрёпанные шарфики рябин, –
девичья стать в гранатовых подвесках.
* * *
Нынче осень так внезапно
налетела с ветром шквальным,
захлестало так по пяткам –
что с машин тех поливальных!
Льёт за шиворот. Ну что же
я не взял с собою зонт?
До трусов – в гусиной коже...
Знал же, чуял – будет фронт!..
Одно радует, ребята,
ох, пойдут, пойдут опята!
Красноголовики
Шуршит листва. Бредя осинником,
выискиваем красные головки...
Их осень маскирует (да так ловко!),
и держатся они особняком...
Скажи, грибник, что – это? не злодейство?
Вы – только срезать под осиною семейство...
Глядь! Лезут тут из ящика Пандоры
в сомбреро ярких – внуки Мухомора!..
* * *
Осень, как Шеншина сонетов шарм...
Чудные мысли, акварели, чувства, гаммы...
Смотри, берёзки, что бальзаковские дамы,
дукатами осыпали каштан!..