РАМОККИА
ТТ ПОЧТМЕЙСТЕРА
Толстая тетрадь. Письма в никуда
Тема № 5. ПЕЧАЛЬ ЖЕН. РОДА
С О Д Е Р Ж А Н И Е
Темень 53
***Снег. Снежок... 54
Тишь 54
Римма 54
Вечер поэтессы 54
Архангел Гавриил 55
Вы ли? 55
А там... 55
Х 56
***Дождливым вечером сбегали по стеклу... 56
Сёла да лес... 56
Вирджиния 57
Телеграмма 57
Немига в каштанах 57
Снабженец Ада 58
Жизнь в сугробах 58
Склад досок 58
Товаровед 59
Ноябрём 59
Яды... 59
Подумала 59
Карелия 60
Синяя Борода 60
Стюардесса 60
А дурь труда летела... 61
Тутанхамон 61
Мама 61
Посудомойка с «Бывалого» 61
И тик – у Кити... 62
Слякотная зарисовка 62
Джо, дождь... 63
Насобираю, тем... 63
Как я?! Няня... 63
Водопад 64
Ливни, вода... 64
Письма 64
На ветру 65
Весенние дожди 65
Темень
И снова осень и дожди...
Стук ветра в дверь ночной сторожки.
А там внутри мурлычет кошка,
и чей-то голос: «Погоди!» –
ворчливый, с кашлем,
скрип кровати,
звон миски, стоны половиц...
Вот дверь открылась...
Чего ради?!
Я – темень, что не помнит лиц...
* * *
Снег. Снежок.
Ты усни, дружок...
Нежною рукою
я глаза прикрою.
Падает снежок.
Ты поспи, дружок.
Очень, очень нежно
я тебя накрою,
чтоб не ведал горя,
простынёю снежной...
Тишь
Тише она говорит:
«Тише! Ребёночек спит...»
Римма
(в перевёртышах)
Дорог Римме Миргород,
как
город дорог,
как
юность... Соню
тут
она рано...
Там – её мать,
и место – вот, семьи
её...
Вечер поэтессы
Бывало разное... Просились ко мне музы...
Глоток шампанского (я больше не пила!).
Там, под навесом, у кафе «Медузы»
присел за столик он, я записи вела...
А метрах в тридцати плескалось море,
под крики чаек его кофе остывал...
Любовь иную проповедовал... Не споря
с тем незнакомцем, вынула журнал...
Уже темнело. Ветерок прохладный
трепал его за кудри... Он всё «пел»,
глаза «мозолил» и бубнил так складно:
«Ты возлюби...» – Он этого хотел...
К нему я наклонилась и, в искусе
снять пёрышко с его плеча рукой,
шепнула вдруг: «Мой ангел, я с Иисусом...»
Я догадалась, Гавриил пришёл за мной!..
Архангел Гавриил
(анаграмма)
– Грех ли – лира, Ванга? – А ралли?! (грехи гнав...)
Вы ли?
1.
Плыло
горе Моэма,
выло
морем Гомера...
Лавы пыли,
вы ли плыли?..
2.
На том свете
Адам – Свете:
– А не Вы ли
во сне выли:
«Я бы ланью яблони?!.»
А там...
Зима... Зима...
Мороз узором
оконце в сенцах серебрит.
Душа не рвётся на просторы –
там вьюга в проводах гудит.
И там, за дверью, – дикий север...
Собрал февраль метелей полк.
И там, пускай ты мне не веришь,
оскалив пасть, глазеет волк!
Х
(в перевёртышах)
– Отлит штиль-то,
как
лёг на море пером ангел.
Её ли милее
ль? И волны сын ловил
тут...
Тута – вал (глава тут
ещё...)
– Алла, девять я ведала!
...Слёг на море сером ангел-с...
И волны, сын, лови,
карму, сумрак
тот...
* * *
Дождливым вечером сбегали по стеклу
и трещинам снаружи рамы
ручьи, и падали в золу,
перегорая, угли. На полу,
в калач скрутившись, пёс сопел
возле камина, у ног дамы...
Качаясь в кресле, та решала анаграммы.
А за забором в роще ветер пел...
И веяло уютом и теплом
и от гостиной и от дамы в голубом.
А за окном
ржавели зубья у соседской пилорамы...
Да... Мастер – он! Вот не зашёл опять...
Подумала: «кобель», а вслух: «пора в кровать!»
А утром ей предстала панорама
согретых солнцем шишкинских картин.
И драма вечера – уже не драма,
а «мыльный» пустячок киноэкрана...
А вот и жизнь – в саду расцвёл жасмин!..
Сёла да лес...
(в перевёртышах)
«О, лес!» «Село!»
Оле, Севе весело.
«Ау, небо Бенуа!»
(А небес себе на..?)
Анна – манна!..
Вирджиния
Ложь... Небо всё заволокло.
Дрожь... Хлынул дождь...
Смотрю в стекло...
Увидела: подъехал «Додж».
Ушла назло.
На кухне – разогретый борщ.
То был не Джордж.
Не повезло,
и что ж?..
Телеграмма
(анаграммная)
Пискни и Пинск
Вася Ни с кем в Минске Ася
Немига в каштанах
Каштаны. Осыпаются каштаны.
Как миноносцы минами сорят.
Под кожурою колкою нет тайны –
раскрыта с детства... Взятый наугад
один пузатый ёжик, очищаю...
Швырнула вверх, а ты поймал рукой.
На солнце так блестит, но он – не камень,
я точно знаю, он внутри – живой!
Каштаны. Осыпаются каштаны...
Запутался троллейбус в проводах.
«Ежа» подбросили под шину – хулиганы?
(Водитель, та и «ох» и «ах»!)
Вдоль по проспекту. Каблучками подбиваем
орешки. Те как градинки стучат...
И вход в метро «Немига»... Замираем:
с холмов – набат!..
Снабженец Ада
(в перевёртышах)
Загадай, и Ада – газ-
воду, пудов
60 роб,
и ротатор, и
ротор,
вёдра, дар дев,
крабов, ПВО, барк
Немо, нефть... – феномен
ада!..
Жизнь в сугробах
Торопишься
на работу торопишься
там сгорбишься
гробишься
с работы торопишься
всё топорщится
в валенках по сугробам
авоськи
язык на плече
так и горбишься
гробишься
а дети те
идите
мол
дети те
так по сугробам
сугробам
и угробишься
а жизнь
а жизнь Женя
жизнь мимо...
Склад досок
(в перевёртышах)
Зона заноз
тут...
Как
её?
Алла?
Алла – пахарь! А хапала
как!..
Товаровед
(анаграмма)
–То – вода, Вер, вот – ведро, а
во – те дрова... («О, “травовед”!»)
Ноябрём
Промозглым ноябрём как озверела слякоть,
ветрами разгоняя Аш Два О,
дороги вымерли, успел город упрятать
людей в дома, где сухо и тепло...
За кольцевой, там у погоста, зверь ветрил,
схватившись с ЛЭП, так дьявольски завыл...
И я неслась, неслась, что было сил!..
Яды...
(в перевёртышах)
Тут – ртуть?
Алла ль клала?
Дина? И цианид,
кураре... Вера? Рук
я, а не чую... Учёная
я уже, жуя
токсиканты... «Сыт?! На, кис, кот,
Ося, – мясо...
Ешь ещё, шельма! Дам... Лещ... Ешь! Ещё?!»
Подумала
Если кто-то меня любит
сильно
сильно
меня ждёт
то и бесы
не погубят
Веру
Вера
сбережёт...
Карелия
Неделимы годы.
Недели. Мы. Ягоды...
(Карел и я).
Синяя Борода
(анаграмма)
А сияя, он – добр!..
Стюардесса
Когда, взлетая, самолёты
навзрыд моторами гудят,
порою штурман и пилоты
чего-то крепко захотят...
Им не положено иное –
«Боржоми» девушка нальёт
и повезёт в салон спиртное,
им будет угощать народ.
Ей будут страстные южане
напрасно встречи назначать,
и будет самолёт в тумане
огнями частыми мигать.
Она пройдёт как королева
и скроется от жадных глаз
не потому, что она – дева,
а потому, что – не про Вас!
И за собою дверь прикроет
да сигаретку в рот возьмёт.
Она давно второй женою,
а виноват второй пилот...
Он опытен и приземлится...
Гостиница. Час. И в полёт.
Она не сетует, не злится.
Она давно чего-то ждёт...
А дурь труда летела...
(в перевёртышах)
Как
та пахать, а хапать
тот
баран?! А раб
тут
кто?! Вот... К
чему меч-
ты? Быт
ещё
тот... –
рабыни!.. Зины бар.
И курили. Руки –
как?..
Тутанхамон
(анаграмма)
АН – там... Ох, и ТУ тут..! На... – хам он!!
Мама
(в перевёртышах)
Зал суда. Чаду: «Слазь!
Тут,
Дуся, – суд!»
Посудомойка с «Бывалого»
Посудомойкой
по судам (ой как!)
вот походи:
посуда, миски, вилки, стаканы...
От похоти
тот
по судам иски «вил»?! Киста у Анны...
(«Вот походи!..»)
И тик – у Кити...
(в перевёртышах)
Умотал! А тому
учителю лет... И чу!
Левин и вёл
Катю так,
как
долом ещё молод...
А доломал... А молода!..
Слякотная зарисовка
Погода слякотная. Небо
шлёт ксерокопии с Серова.
Дождь. Лужи. Всё. Пошёл по новой.
Он под зонтом. Она (Панова)
следом за ним в плаще нелепом.
Она ему не умолкая
о чувствах: жить не может, любит.
И каблучки тук-тук и зубы
стучат. Замёрзла. Он не грубо
ей намекнул, шаг ускоряя,
мол, есть другая...
Нет, не дошло! И вот Серова
взорвало. Он сказал
такое...
что та остановилась.
Серов, он скрылся за углом. А сырость
была везде (и на лице Пановой).
В глазах утопло горе.
Казалось, сердце и не билось.
Стояла долго так,
а дождь хлестал по новой...
Джо, дождь...
(в перевёртышах)
И не сон осени –
нот стон...
Но фотки, диктофон...
На «барабан»
ещё –
Джо Дассена... Ванесса. Дождь...
Насобираю, тем...
Нас обирают... Ем –
что подадут...
Штопать дадут –
срублю «капусты»,
с рубля – как пусто...
О, берег Невы!
Оберег – не Вы
потеряли
гости «Ниццы»
гостиницы?
(«Потеря ли?
Вы были –
выбыли!.. »)
Пришлю
по почте...
«Сейчас
пришью,
поп, отче!»
Сей час...
Как я?! Няня...
(в перевёртышах)
Они «Мимино»
тут
хотят?! Ох
же ж...
Оговор?! «Тсс! («Остров»
шёл!) Ешь,
Ир! Том, смотри
«Мир»! Гримм,
иди
туда... Дадут!»
Водопад
ВОДО
пад
пад
пад
пад
пад
ад
вдова
Ливни, вода...
(анаграмма)
Ивлин Во да Нил и вдова...
Письма
Прошло десять лет, как ты уехал...
Дом с мезонином осиротел.
Как зайду – столько дел:
кормлю голубей, поливаю цветы,
листая альбом, вспоминаю черты
твоего лица...
Ты так похож на отца...
А он постарел, всё ворчит и
сетует на климат, пока кручусь у плиты...
Твой голос могу слушать часами.
Зайдя домой, вставляю кассету в прорезь,
смотрю на себя глазами
с рисунка (там внизу твоя подпись).
Могу говорить, говорить вечерами
на языке выученных писем.
Знаю, не будет встреч между нами:
осень сбросила листья.
И эти строки пишу тебе ли? себе?
Там, за деревней, ветер качает берёзы.
Я сижу у окна одна, судьбе
и пишу, отгоняя слёзы...
На ветру
«Стоило
в стойло!
Жеребёнок
же ребёнок!..» –
Ветер – Инару-
ветеринару...
Весенние дожди
Дожди иль бедствие,
иль в них спасение?
Звучит приветствием
«буль-буль» весеннее.
Заладил проливной,
с зонтом – сподручнее.
Эх, веселей б вдвоём,
да дело случая...
Обиды спрячутся
под шляпкой – зонтиком.
А ты гони их прочь.
«Ату!» На ломтики!