Изверился я в радости земные,
Изверился в божественный восторг.
Сидения, всё чаще, приставные,
Мне предлагает, в зале жизни, Бог.
Там детский смех выламывает кости,
А память глушит пионерский горн.
Отстукиваю дробь помельче, тростью,
Страшась вступить на свой последний склон.
Вспорхнула из-под ног моих пичуга,
Вся в страхе, нервно крыльями шурша.
И взмыла ошалелая над лугом...
Чуть позже понял, то была - душа.