Молись-не молись, не поверит тебе
ни Бог, ни, тем более, лира:
ты выкатил род, словно жук-скарабей,
на ласковый шёпот вампира.
А, всё же: чему ты, взаправду, родня
ещё со смиренных пелёнок?
Ты ночью жулью сторожишь особняк -
и кто из вас лучший подонок?
Ты больше не хочешь жить ясным трудом,
ты след от укуса не прячешь,
ты жизнь превозмог - ты теперь мажордом
в уборной сдыхающей клячи.
Ты веришь в страну развращённых гуляк,
совсем одуревших от власти,
пока в городах валят в пух тополя
и рвут, с наслажденьем, на части.