РАМОККИА
ТТ ПОЧТМЕЙСТЕРА
ТОНКАЯ ТЕТРАДЬ. НИОТКУДА С ЛЮБОВЬЮ
Тема № 18. НЕЧАЯННО ИЗ НИОТКУДА
С О Д Е Р Ж А Н И Е
Твои глаза 200
Карусель 201
Песнь оттепели 201
Фрегат 202
Всегда 202
Пляж 202
Пчела 203
***Ещё не время петухам... 204
Треугольник 204
Книга 205
Кавалергард 205
***Сонный город в объятиях тьмы... 205
Стих и я 206
Сны 206
***Что бы ты ни говорила... 207
Признание 207
Сказочные розы 207.
***Ночь. Смотрело с высока... 208
От Мальвины 209
***C утра идёт дождь. От него не спастись под зонтом... 209
К посёлку! 209
Песня марта 209
Солнечный зайчик 210
Дорожная 210
Чудный вечер 211
Ангел 211
Людям мила 212
***Я не искал тебя, как Генрих Трою... 213
Юлю! 214
Я не сказал! 214
Ною… 214
Песня попутчика 214
Твои глаза
Смотрю в твои глаза и вижу море.
Ты в нём лазурь в палитре у волны.
Нет берега, и утонул я в горе –
ты чайкою взмываешь у кормы.
Смотрю в твои глаза и вижу горы.
Там воздух, исцеляющий от ран.
И Арктику в душе моей, просторы
её - растопишь ветром южных стран.
Смотрю в твои глаза, и млеет небо.
Глубинами пространства потрясён,
я рассекаю гладь воздушным змеем,
смерть покидает лестницу времён.
Смотрю в твои глаза и вижу землю.
Я приземляюсь, мой полёт лишь сон.
Мне не нужны огни святого Эльма,
когда земной ромашкой я пленён.
Смотрю в твои глаза – себя в них вижу,
то – порождение зеркал любви.
Не будет чувства в них, себя я не увижу, –
не будет: моря, гор и той Земли!..
Карусель
Когда запляшет по карнизу
кадрилью новою капель,
я подчинюсь её капризу,
и закружится карусель.
А с ней дома, проспекты, школа,
машины, арки и сады.
Мне карусель едва знакома,
но с нею так по-свойски...
Песнь оттепели
Нынче рано зима захворала,
чихи-брызги из-под колёс.
С козырька отрываясь, плясала
капель польку по лужицам слёз.
Ох, не время ж весной веселиться,
оклемается стужа, не март!
Потому эмигрантами птицы
не спешат к нам. Горланит лишь бард
хриплым голосом: «Что положено
февралю, оттепель, ты верни.
Придёт время, дождись, будет сложена
песнь весне дифирамбом любви!»
Фрегат
Я ПЛЫЛ непотопляемым фрегатом,
творил со мною штурман чудеса,
ловя попутный ветер в паруса,
НЕ КЛАНЯЛСЯ я гражданам-пиратам
и океан СВЕРЛИЛ, как воздух шмель.
Легко и просто ты мне улыбнулась,
фортуна на мгновенье отвернулась,
я ГЛЯНУЛ на тебя и СЕЛ на мель.
Всегда
(разнобуквица, 28)
выход есть!.. Пляж. Юнги. «Эй, краб!!» – шум... «Чё?!»
Пляж
1
Июль, безветрие, жара.
Песчаный пляж бурлит с утра.
В такую пору без воды
верблюд обходится, но ты
бежишь туда, где есть вода,
вода спасает города.
И по скоплению людей
пляж – это лежбище моржей.
2
Сидят, лежат, плывут, стоят
и здесь, и там. Теряет взгляд
того, с кем ты сюда пришёл,
и ту, которую нашёл.
Она сочнее, чем гранат
(тут все об этом говорят).
Сплошной купальник (прост на вид),
как светофор на ней горит.
3
Детишки роются в песке.
Отцы семейств накоротке
друг с другом: карты, волейбол,
беседы, шахматы, футбол.
А вон мужик, что мавзолей
(так загорел!), кричит: «Налей!»
Он водку, пиво + вино...
Затем «Тройной»… И всё =…
4
Как хорошо лежать без дела,
тайком следить за дамским телом
иль, изнывая от жары,
катать бильярдные шары.
Вообразить себя героем,
приёмник на волну настроив,
на бёдра закатав трусы,
врубить всем Севу (Би-би-си!).
5
Но к вечеру жара спадает,
тревога в воздухе витает,
смолкают голоса и смех,
но есть надежда на успех.
Темнеет. Пляж – почти пустыня.
Река желтеет, словно дыня.
На глади меркнущей реки
белеют чайки-поплавки.
6
Ночь. Небо. Звёзды. Тишина.
В реке купается луна.
За пляжем – лес. Горит костёр.
И двое в лодке... Ловит взор
вздох первый утренней зари.
Уже тускнеют фонари.
Туман готовит им к утру
июль, безветрие, жару...
Пчела
Я запер СЕРДЦЕ на засов,
чтобы оно не убежало,
коварно не вонзилось жало
пчелы из улья «ЛЮБОВЬ».
Ушёл в НИЧТО дорогой дальней:
по мне соскучились ДЕЛА...
Финал отсутствия – печальный:
влетела в форточку пчела...
* * *
Ещё не время петухам, –
пирует ночь.
Туманы жмутся к берегам,
а я не прочь
попить молдавского вина,
налей, дружок.
Я с ней хочу... вино до дна
на посошок.
Дрова трещат и пламя-мим
кроит сюжет,
и с алых губ колечком дым
от сигарет.
Гитара тянется к рукам
(округ костра –
как трубка мира!). Нам –
она сестра.
Костёр играет языком,
струна – навзрыд.
Я с этой девочкой знаком,
пусть не молчит!
Она бросает томный взор
на диск луны,
в глазах её немой укор:
мы не одни.
Ещё не время петухам,
брось, не горюй.
Добавит ночь к своим грехам
мой поцелуй.
Треугольник
(анаграммное)
Ту роль – книге...
Книга
Перед тобой я – открытая книга:
бери и читай (не листай).
Сколько страниц в ней загадочных,
ты не считай (ты читай).
Главное в книге не внешний вид,
а сюжет (в том секрет).
Не важно, что книжный герой –
безусый корнет (он – поэт!).
Ему в Бонапарты уж точно
не суждено (не кино!),
да и гусары с экрана
«хлещут» вино (есть тут «но»!).
Но если герой до тебя не дорос,
мелковатый такой... (ты не стой!), –
ты лучше с другим погуляй,
а книгу закрой!
(Пока!)
Кавалергард
(анаграммное)
Валерка. Град...
Раним, Герда, – гардемарин!..
* * *
Сонный город в объятиях тьмы,
в святом ореоле череп Луны.
Звёзды – как свечи на Млечном пути,
мне по нему до тебя не дойти.
Всё это явь, или чудится мне:
«Летучий голландец» взлетел на волне.
Призрак-команда грустит о земле,
я капитан там, на том корабле.
Призрак без плоти, скольжу по волне
к лунной сонате в открытом окне.
Стих и я
(в перевёртышах)
О, так часто
атака заката
тешит... (Ищет
тень, мнёт
зеленя...)
Меня нет!.. (В тень! Я – нем!)
Ада, Рада!
К небу – бубен! К
мамАм!
Нет меня!..
(Вянем, тень!)
Сны
Ты мне снишься по ночам
в красной кофточке и джинсах.
К вздохам я привык, к речам
твоим сладким, к розам-клипсам,
к взгляду хитрому, улыбке
(молодость всегда к лицу),
как старик из сказки – к рыбке...
(В дураках быть мудрецу!)
Вот забросил невод в море
(високосный – трудный год!):
там гуляет на просторе
повелительница вод.
Всё... Теперь сушу я сети:
море ластится волной.
Надо мной смеются дети, –
болен старче головой!
Что не выпросил корыто?
(Захотел, старик, любви...)
Море пенится сердито, –
миражи всё – «се ля ви»!..
* * *
Что бы ты ни говорила,
знаю я одно:
ты меня приворожила
в шутку и давно.
Полюсам с единым знаком –
(будь то минус, плюс) –
не сойтись под Зодиаком,
оттого и грусть.
Из штанин достал монету
и подбросил вверх.
Эх, застряла в потолке та...
Не везёт мне, эх!
Признание
Что боги отнимут, дадут что взамен?
Ты – ангел; ты – лезвие для моих вен.
Ты – наваждение, мираж конопли,
забытые грёзы в альбомной пыли.
И ласки, и страсти в глазах егозы, –
и молнии пляшут у края грозы.
В минуты смятения погиб ловелас, –
и небо, и звёзды, и сердце – для Вас!
Сказочные розы
Я любимой подарю
сказочные розы.
Их газеткой обверну,
чтобы не замёрзли.
Не растаял поздний снег,
да мороз опять...
Что за март и что за век,
денег где достать?
Покачусь и заложу
я с браслетом часики,
но в ломбарде не скажу,
что за стёрты надписи:
«От лица... За храбрость и...»
Да зачем им знать?
Мне не надо жалости,
деньги надо взять...
Эх, руками закручу
колясочки колёса...
Всё, ребята, по плечу,
коль не вешать носа!
В нетерпении горю.
Ах, суют мимозы...
Нет! Любимой подарю
сказочные розы!
* * *
Ночь. Смотрело с высока,
но попало в лапы тьмы,
как нагнало облака,
скрылось личико луны.
Стёрлись звёзды. Лес исчез.
Растворились у реки
во мгле двое. Ухал бес,
и плескались судаки.
И её лицо пылало,
и его горели руки,
их обоих, как взорвало
ожиданием разлуки.
И не верила в ненастье
та звезда, что им светила,
упоительного счастья,
обжигающая силой...
Ночь смотрела свысока,
она многое видала,
и она уж точно знала:
будет день наверняка!..
От Мальвины
(разнобуквица, 28)
«Эх Сью, щей... Я ж – в дым1!» – Буратино шёл к ЧП.
1) – для столяров, в стельку – для сапожников
* * *
C утра идёт дождь. От него не спастись под зонтом.
Он льётся за шиворот, словно прорвало все трубы.
А я не могу отыскать в бездорожье твой дом,
и шепчут слова неразборчиво синие губы.
Асфальт пожирает подошвы моих башмаков,
взгрустнувших о ваксе и кремовых босоножках.
И тонут бедняги в разливах мазутных ручьёв,
смывающих грим на озябших, что щёки, дорожках.
С утра идёт дождь. От него не спастись под зонтом.
Ручьи разбегаются к рекам, их финиш – озёра.
И в пору к подъезду гондолу подать иль паром.
Не опоздать бы к помолвке, а может и к ссоре.
К посёлку!
В эту пору вода не цветёт:
гладь прозрачнее неба Тибета.
Стынут руки... Аукнулось лето,
на закате карась не берёт.
Камыши подминая кормой,
чёлн то вызовет мини-цунами,
то, как бёдра девчоночьи, грани
тихо шепчутся с нежной волной.
Вновь весло уходя в глубину,
за собой увлекает луну,
сокращая разрыв между нами...
Ох, и песнь я сейчас затяну!
Песня марта
Сияет солнце яркое,
и скоро снегу срок...
И веселит тальянкой
девчонок паренёк.
Мелодии разносятся
во все концы села.
Очки на переносице,
тальянка завела...
И сам он в пляс пускается,
С задором «казачок»...
Что той девчонке нравится,
ему и невдомёк...
И пляшет солнце яркое,
очки слетают в снег...
Эх, март придёт с подарками,
поверь, краса, в успех!
Солнечный зайчик
Твое имя – картограф на спирали времён.
Был по-детски в тебя безрассудно влюблён
яркий солнечный зайчик, порожденье зеркал,
луч взошедшего солнца утром в окнах играл.
По отвесной стене до некрашеных рам
через стёкла окон проникал в сонный храм.
Колдовство спящих стен на лету разрушал
яркий солнечный зайчик – порожденье зеркал.
Зеркала – луч надежды в ладонях держал
тот безусый мальчишка, что тебя провожал...
Дорожная
Ехала кибитка, да ехала рысцой.
А навстречу барин, барин холостой.
Увидал цыганочку, защемило грудь.
– Погадай, смугляночка, мне на дальний путь.
– Дай же, барин, рученьку. Правду расскажу.
– Правду мне, красавица!.. Я позолочу.
– Ждёт тебя дорога... Дальние края.
Бойся даму трефову, червона короля.
Ох, не спрячешь, барин, сердце на засов,
ждёт тебя, мой милай, нежданная любовь.
Сплюнул барин трижды, трижды золотил,
позабыл цыганочку, ноченьку кутил.
Да сбылось гадание, ах, ну и дела!
Догонял кибитку у дальнего села...
--------------
– Не кручинься, милай, повторятся вновь
дальняя дорога, карты и любовь...
Чудный вечер
Чудный вечер. Тают свечи.
Вот зажглась звезда.
На столе к мясному – кетчуп,
фрукты, газ. вода.
Я – прислугой, ты – на троне.
Охранит покой
часовой в дверном проёме –
призрак-домовой.
Прошуршит мышонок коркой, –
всё равно одни...
Полыхают над конфоркой
синие огни.
Зимний вечер. Стынут свечи.
В рое звёзд – Луна.
Обними! Горяч, как печь, я
без грузинского вина...
Ангел
(в перевёртышах)
На косе – песок. Ан-
гел лёг
тот.
И ладили, жили дали...
Тут
хорошо. Шорох
лимана мил.
Мир зрим,
как
ладони, вино, даль,
дива вид
тот...
Дева ведь
хороша... Шорох
её
ног, огонь
взора роз... В
чём меч-
ты, быт?!
Мечту воззовут чем
ещё?!.
Людям мила...
Родившись на Урале, где лесами горы
скрывают самоцветы от алчного взора,
там, где недра дышат сказками Бажова,
выдыхают кедры силу Иеговы,
где глухарь апрельский на току павлином,
где медведь, проснувшись, выгибает спину,
на сугробы знатные, н; зиму рычит,
ручеёк молоденький в реченьку журчит,
где река могучая с треском лёд крошит,
там, где в чаще леса филин ворожит,
где затоки рыбные, тишина, и вдруг
в мае с гамом гуси разгоняют щук,
где зимой слетаются холода под сорок,
не в почтовом ящике, но в п/я, что – город,
что в просторах спрятался девственной тайги,
чтоб за косогорами не нашли враги,
в небольшой, уютной комнатке роддома,
что почти всем мамам городка знакома,
прокричала звонко первый свой привет,
в первый день июня посмотрев на свет...
Родилась, не ведая, что судьба решила:
обернётся д;вицей и уедет Мила
в те края далёкие голубых озёр,
по весне где аистов соберётся хор,
где луга и рощи, партизанский бор,
где из пущи зубры рвутся на простор,
там, где рожь из золота, где синеет лён,
где в полях цветущих жаворонков звон,
где калина красная сладостна от горечи
осени, расцветшей вершем Богдановича,
закружившись с листьями в вихре тёплых слов,
приняла на веру верасня любовь...
Началась жизнь новая: родила двоих,
душу и вложила в воспитание их,
пронеся сквозь годы и любовь, как крест,
в городке далёком от родимых мест...
Сердцем беспокойная, в помыслах чиста,
по-людск; и к людям (любят не с проста!)
Говорят: «Смотрите, Людочка идёт!»
«Молодо как выглядит!» «А какой ей год?»
«Что Вы говорите...» «Ей не дашь полста!»
«Сбросьте половину...» «Это от поста?!»
« Ну, довольно, девочки, это всё – душа!»
А мужчины про себя: «Ох, и хороша!..»
И бежит по лестнице жизни той Людмила,
и не только людям, но и Богу мила...
* * *
Я не искал тебя, как Генрих Трою,
цитируя пространству «Илиаду»,
и не был среди тех героев,
скитавшихся подальше от Эллады,
но всё же я чего-то стою
в этой жизни, коль тебя нашёл.
В награду за труды – твоя улыбка.
Весна. Укромное кафе. За столиком – вдвоём.
Официант взгрустнул. Играет скрипка.
Шампанское со льдом
(а на реке намедни лёд сошёл)...
Идём по набережной. Город полусонный
мигает заплутавшим в темноте. В руке
рука. Черны, как угли, клёны.
Что подарить? – Нет звёзд в космическом лотке.
Смешно... трёхзвёздной ночью опьянённый,
фонарь пытаюсь выудить в реке!..
Юлю!
(в перевёртышах)
Горяч я... Рог
вина... Нив
гудение... И недуг
ищу души –
Юлю...
«Юля, я – лю..!»
Я не сказал!
Я не сказал
Время остановилось
Я не сказал
Метеорит упал
Я не сказал
Сердце разбилось
Яне сказал...
Ною...
(в перевёртышах)
Макам,
маркам, акрам
Макса, маскам
манси, снам
Юона ною:
«Анна!»
Песня попутчика
– Это ничего, что Вы спросили.
Это ж не помехой, что хромой?!
Пулей ногу как-то зацепило.
Пустяки... И вовсе не герой!
Это не беда. Ну, не догнали.
Электричка через полчаса.
Как тепло сегодня, будто в мае...
Слышите, там, в небе, голоса?
Гляньте, над берёзовою рощей,
точки клином, – это журавли.
Так с весной Вас, незнакомка,
между прочим,
их прилёт – знамение любви!