Поэт Сигарев, Евгений Игнатьевич (1928-2010 )
Сигарёв Евгений Игнатьевич родился 1 июня 1928 года в г. Рубцовске Алтайского края.
Мальчишкой бежал на фронт. Вернули.
В 1946 году окончил Ташкентское суворовское училище.
Затем учился в Высшем военно-морском пограничном училище в г. Ленинграде,
позднее – на Высших офицерских курсах.
Первая публикация стихов – 1946 г., газета Ташкентского военного округа «Фрунзевец».
В годы учёбы в Ленинграде посещал литобъединение при филиале газеты
«Красная звезда», которым руководили Николай Тихонов и Всеволод Рождественский.
Профессиональная деятельность Сигарёва была полностью связана с морским флотом
России. Во время службы он командовал пограничными кораблями на Балтике,
Баренцевом море, Тихом океане.
Дважды прошёл Северным морским путём.
Параллельно писал стихи.
В 1969 г. во Владивостоке вышла первая его книга – «Улица уходит в океан».
В 1970 году ушёл в запас с должности командира пограничного сторожевого корабля
«Воровский».
Вступил в Союз журналистов в 1971 г., стал членом Союза писателей СССР в 1979 г.
Многие годы руководил камчатским литературным объединением «Земля над океаном».
Был директором камчатского отделения Дальиздата, председателем Камчатского фонда
культуры.
В 1997 году переехал в Тверь.
Работал членом редколлегии журнала «Русская провинция»,
отвечал за выпуск военно-патриотического вестника «Честь имею»
при газете «Тверская жизнь».
Вёл передачу «Поэтическая тетрадь» на тверском радио, руководил первым тверским молодёжным литературным объединением «Рассветная звонница».
Всего на творческом счету поэта 11 авторских книг стихов, множество публикаций
в альманахах, сборниках, газетах, журналах.
Был делегатом V, X, XI, ХII, XIII съездов Союза писателей России.
Лауреат нескольких литературных премий, в т.ч. премий журналов «Дальний Восток»,
«Звезда», «Сибирские огни», «Смена».
Заслуженный работник культуры РФ.
Скончался 3 мая 2010 года после продолжительной болезни.
*
Вокзал 41-го года
Евгений Сигарёв
http://villib.ru/Docs/memory.pdf
Под пересвист пустых стручков акации
Катил Сибирью сорок первый год.
Кричали поезда эвакуации
И не хватало раненым подвод.
С тряпьем, с детьми, с вагонными утехами
Вдоль тех могил, которых не найти,
Опять куда-то вся Россия ехала,
Который век, а все она в пути.
Перрон смешал мешки, коляски, саночки.
От водокачки чайники несли.
И цыганенок босиком «Цыганочку»
За горсть махры отплясывал в пыли.
Два мужика замурзанного жулика
Валтузили подковками в живот.
Вокзальная издерганная публика
Гадала: «Оживет? Не оживет?»
Кто правил бритву на ремне опасную,
Кто охал, что еды достать нельзя.
Кого-то выдавала шея красная
И сытые пугливые глаза.
Но гул стихал, когда от светофора
Со скатками, с горбами вещмешков
Шагал он – и надежда и опора –
Бритоголовый взвод сибиряков.
«Гляди, она-а… Равнение направо!»
Искрили камни древних мостовых
От яловых сапог для комсостава
И кирзовых сапог для рядовых.
И прыгали мальчишки перед строем,
А лейтенант смеялся в синеву: -
Вот зададим по первое число им,
И по домам, в Сибирь. А вы – в Москву.
Шла спецкоманда снайперского профиля,
А вдоль мостков у края мостовой
Цвели делянки бледного картофеля,
Подсолнухи мотали головой.
Урчал трамвай, баулами ободранный,
И репродуктор душу бередил.
Их письма в областном музее собраны.
Обратно
не вернулся
ни один.
* * *
Евгений Сигарёв –
«Песни войны»:
http://villib.ru/Docs/memory.pdf
Ловлю себя на этом не впервые:
Затерянные в модных голосах,
Едва услышу песни фронтовые –
И почему-то слезы на глазах.
Едва ударит медь в победных маршах,
И словно я виновен без вины
За каждого из без вести пропавших,
За всех не возвратившихся с войны.
Те песни так нам дороги не тем ли,
Что в бой вели, гвардейцев окрыля?
Их, молодых, прикрывших нашу землю,
Собой прикрыла русская земля.
Распаханы прифронтовые дали.
Но сыновья седые тех солдат
Хранят в ларцах посмертно их медали
И песни их пожизненно хранят.
Они с эстрад нахраписто не рвутся,
Их лучше слушать сердцем в тишине.
Видать, мне так с войны и не вернуться,
Хоть я, малец, и не был на войне.
* * *
Вечная вахта
Стихи о Великой отечественной войне Евгения Сигарева
Мы прошли по жизни не вполсилы.
Нас не трудно по следам найти.
Обелиски, братские могилы
Встали в карауле вдоль пути.
Друг давнишний, школьник-непоседа,
В сорок первом заступив на пост,
И сегодня бережёт Победу,
Молча каменея в полный рост.
Был он старше на четыре года.
Через время на него гляжу.
И, не зная нынешнего брода,
В новое столетие вхожу.
Мне уже «цыганочку» не сбацать.
Поседел. Своё берут года.
А ему, как прежде, девятнадцать.
Он не постареет никогда.
04.12.2007 год
* * *
Минута молчания
Стихи о Великой отечественной войне Евгения Сигарева
Окончены речи.
Замолкло вещанье.
Молчат поседевшие однополчане,
Им памяти вахту нести до скончанья.
Минута молчанья.
Минута молчанья.
Начало войны и войны окончанье,
И вой самолётов, и танков рычанье,
И слёзы Победы, и слёзы прощанья
Слились воедино в минуте молчанья.
Над миром плывет метронома звучанье,
Над миром – спасенной сирени качанье,
Спасенная жизнь и улыбки венчанья.
Минута молчанья.
Минута молчанья.
* * *
Евгений Сигарёв
«Военрук»
http://villib.ru/Docs/memory.pdf
Случайный снаряд,
Полевой лазарет, -
И признан негодным.
Хирурги упрямы:
Воюйте в тылу…
А картошки нет,
И суп из крапивы нам варят мамы.
В спортзале повыдавил стёкла буран.
Но надо, так надо.
И, кашляя горько,
В учительской хрипло дымил капитан,
Стреляя в ладонь моршанской махоркой,
В спортзале дежурные снег подмели.
Пора на урок боевой подготовки.
- Назад до отказа!
- Вперё-ёд коли!
Нелёгок приклад деревянной винтовки.
А к ночи замрут «штыковые бои»,
Отхлопает партами третья смена.
И снова нахлынет:
«Где же мои!
Неужто тогда не ушли от плена?»
Заглянет Семёныч в длиннющем пальто
И скажет: - Опять чёй-то холодно в школе…
Куда он уехал, не знает никто.
В тот день мы забор на дрова кололи.
И сторож Семёныч качал головой,
Свой личный запас – толокно – раздавая,
Прошла через тыл, капитан Лесовой,
Мальчишечья Трудная передовая.
* * *
Евгений Сигарёв
«Синий платочек»
http://villib.ru/Docs/memory.pdf
Народу с столовой – культя на культе,
Костыль к костылю,
Кто стоя, кто сидя.
Подвинься, браток,
В тесноте – не в обиде,
Оно потеплее, когда в тесноте.
Хоть слышно вполуха
И видно вполглаза,
Но шёпот, как грохот:
- Дежурному – в морг…
И следом:
- Посмертно, согласно Указу
Присвоить Героя,
- читает парторг.
На карте вдоль фронта флажки маячат.
Парторг покашлял, газету сложив:
- А к нам тут артисты,
Тимуровцы, значит,
С концертом для тех,
Кто покуда жив.
В окошке на кухню – тарелок горка,
На ней
Госпитальный запах котлет.
И Лорка выходит.
Волнуется Лорка
– голодная песня в тринадцать лет.
Прозрачная свечечка,
Жизни комочек,
Тонюсенький голос пронзительно тих:
«Строчит пулемётчик
За синий платочек,
Что был на плечах дорогих».
От горя и боли качает девчонку:
«Крепитесь…
Ваш муж и отец… Артналёт…»
Припрятав от мамы письмо-похоронку,
Глотая слезинки,
Лорка поёт.
Сопит баянист, мол, сами с усами,
Мол, рост –
от горшка два вершка –
не изъян
простужено охнув худыми басами,
зашёлся задёрганный насмерть баян.
В озябшей столовой становится жарко,
Хоть окна ослепли от посвиста пург.
По-бабьи,
По-вдовьи всплакнули кухарки.
Глаза повлажневшие вытер хирург.
Колотится крик у сапёра в гортани.
Штрафник,
Желвачища катая, молчит.
Огромный полковник,
Что стянут бинтами,
Ладонью
По гипсу колена Стучит.
Товарищ, хирург,
Ради них, ради дочек,
Пустите на фронт!
Я их должен сберечь!
«Скромненький синий платочек
Падал с опущенных плеч».
* * *
Экипаж Одиссея
http://zvonnitsa-lito.livejournal.com/2590.html
Океанский ветер – наш соперник –
Песни пел в снастях на корабле.
Мы, как Одиссей, искали берег,
Где богини жили на земле.
Не считали странствия заслугою,
И опять покой не по душе.
Жаль, теперь любая дата круглая,
Видно, закругляемся уже.
Но о стаже не шумим напористо,
Не стучимся в каждый кабинет,
Где вовсю за наше счастье борются
С общим перерывом на обед.
И грозят нам бурею в стакане
Яркие любители урвать.
Мы опять штормуем в океане,
Им приносят судно под кровать.
* * *
Доконали молва и опека
http://www.rospisatel.ru/starshinova-sigarev.htm
Доконали молва и опека!
И, не сдавший ни совесть, ни честь,
Я сбежал из ХХ века.
Принимайте такого, как есть.
Не богаче других, не красивей,
Рядовой среди многих в ряду,
Я родился под песни России
И под песни России уйду.
А за то, что заботы земные
И деянья мои непросты,
Пусть напишут умельцы штабные
На себя наградные листы.
* * *
Старомодный романс
http://www.rospisatel.ru/starshinova-sigarev.htm
Оглянусь, и в средине столетья, лихого не в меру,
Я увижу перрон, где стоит, поправляя берет,
И не знает певунья, студентка, жена офицера,
Что тревожней судьбы и сиятельней титула нет.
Оглянусь на тебя, и пока ещё нас не коснулись
Ни случайных размолвок, ни радостных встреч рубежи,
Ты прижмись ко мне ласково, ваше сиятельство Юность,
И головку доверчиво мне на плечо положи.
Оглянусь и увижу: неправда у нас не пригрелась.
А когда надвигался соблазна обманчивый лёд,
Ты без слов улыбалась мне, ваше высочество Зрелость,
Говорила глазами: «Очнёшься, и это пройдёт».
И пускай нам твердят, что теперь устарела манерность,
Что теперь в благородство и рыцарство верят с трудом,
Ты возьми меня под руку, ваше величество Верность,
Обопрись на меня, старомодного.
Так и пойдём.
* * *
Начало
Хоть грешим словами заношенными,
Но не просим истин взаймы,
Только старших ревнуем к прошлому.
По которому шли не мы …
Стылый край,
Листовки ревкома.
Лижет нартовый след пурга.
По ярангам
Слезится трахома.
Черемшу
Кровянит цинга.
У охотника,
У каюра ли
Скачет пьяный келе* в глазах.
Смерть, накрывшись оленьими шкурами.
Бат, качая,
Несет
Назад.
Тайно скупщиками обкрадена,
Дымной юколою славна,
Эх, окраина,
Ты, окраина,
Ни покрышки тебе,
Ни дна.
Нарумяненная и нетрезвая,
К самокрутке прилипнув губой,
Сонно водит полночь уездная
Пьяных клешников за собой.
Сытый ужас белых винчестеров.
Вбит в обрез медвежий жакан.
Шепоток:
«Не много ли чести вам?
Голодранцы ... Кишка тонка!»
Залит страх самогонной злобою
Перед грозным:
Наша возьмет!»
«Батальоном смерти» опробован
На совдеповцах пулемет.
В люльке
Кислою тряпкой с мякишем
Подавился сиротский плач.
Кровью Рябикова** набрякшие
В трюме доски скоблит палач.
Дышит ненависть в окна с опаской.
На двойных засовах дворы.
Но летят декреты
От Спасска.
До камчатской Сапун-горы.
Рвет октябрьский ветер железо
На амбарах пушной казны.
Но тропой заснеженной
Елизов***
Шлет на явку в город связных.
По колчаковской тюре гороховой
И по смеси меркуловских шпор
«Накось, выкуси!»
Взяло да грохнуло
Самодельной гранатой в упор.
Сопки бьют ружейной порошею
В добровольческие суда.
Вот бы с Красной гвардией –
В прошлое…
Только не было нас тогда.
• Келе (корякск.) –злой дух
• Рябиков, Елизов – герои гражданской войны на Камчатке
Книга "Тревожная песня тайфуна" стр.6-7 (Е.Сигарев)
* * *
Анкетные данные
Моей матери и отцу
Из Мазурских болот,
Из тифозных окопов,
С голодухи синюшный,
От хлора больной,
За царя и за веру стрелявший в Европу,
На царя и на веру он рявкнул:
«Долой!»
Карабин и буденовка.
Красным и серым
Перекрещено длинной шинели сукно.
На Воронеж - карьером!
По Крыму - карьером!
И протяжное:
«Сотня-а-а, за мной!»
На Maxно.
А тачанка махновская в пули оправлена,
Под копытами чмокает грязь колеи.
И сползает с седла комиссар окровавленный,
И похожи глаза у него
На мои.
А меня еще нет.
Я не знаю отца еще.
Потный нэпман валюту слюнявит, носат.
Но у гроба Дзержинского губы кусающий
Слово правды
Берет под охрану курсант.
Он присягу прочтет, уважительно кашлянув,
Испытает кулацкий обрез на излом,
Чтоб от имени красных комбригов и маршалов
Защитить под Мадридом военный диплом.
Он прорвется на берег метельный и вязкий,
Где речной комендант от бессонницы лют,
Где качает
На льдине присевшие каски,
Растекаясь по Волге,
Гудящий мазут.
Переправа.
Осколки, поющие тоненько,
И плацдарм у воды - десять метров на сто.
Человек в обгоревшей папахе полковника
Полубредит в санбате:
«Моим ... Если что ... »
На него,
На хирурга, хрипящего матерно,
Осыпается грохот комками земли.
Адресованы письма полковника матери,
А глаза у него, как у деда,
Мои.
Не успел в самолете я рухнуть тараном,
На рейхстаге за мир расписаться штыком,
Не был в списках убитых,
Не числился раненым.
- Фронт - не ясли, - хромая, твердил военком.
Не успел.
И пока к настоящему бою мы
Шли с учебной винтовкой в учебном бою,
Отстрелялась Победа отцовской обоймой
И дослала в патронник обойму мою.
Не напрасно она мне в наследство подарена,
Тем спокойнее жить, чем надежней броня.
Потому и мальчишки играют в Гагарина,
И один из мальчишек
Похож на меня.
Евгений Сигарёв, Из книги «Тревожная песня тайфуна» стр.16-17
* * *
Каюю
Ты, каюю*,
Рожден в мастерской сувенирной.
Посмотри:
За окном - городской снегопад.
Громыхает бульдозер, чихая настырно,
Да аукает где-то маяк невпопад.
Снова видимость ноль.
По приборам, на ощупь
Корабли пробираются в бухту свою.
Где-то полог палатки
Тайфуны полощут,
Жадно нюхают волки
Оленью струю.
В табуне ты не станешь нагуливать мясо,
Обреченный на теплый квартирный покой.
Затаили грустинки в глазах из пластмассы
Много древних поверий.
Ой, хитрый какой ...
Сладко нюхает мех твой хозяйская кошка.
Осыпаясь над вазой,
Желтеет кедрач.
От уюта, где все хорошо понарошку,
Трудный ягель кочевий –
Единственный врач.
Все зовет и зовет
На чаевке беседа,
Где пастух с вертолетом выходит на связь,
Где охотник петляет по лисьему следу
И оборвана зайца пугливая вязь.
Там до бульканья чайник заходится часто
В полукружии мудро сидящих собак.
Там бы мимо костра пробежаться по насту,
Стук копытцем – вот так!
И боднуться – во так!
От видений таких ты тревожно рассеян.
Приуставший от властных и чинных квартир,
Ты, каюю, хранишь
Ослепительный Север, -
Самый нужный,
Пронзительно мой сувенир.
* Каюю (корякск.) - олененок.
* * *
Междугородний телефон
- Алло! Москва?
Алло, ответьте все-таки ... -
А в трубке трест и тиканье одно.
Тайфун в упор,
Дурея от экзотики,
Зарядом снежным залепил в окно.
Свистит сквозняк над кухонными плитами.
Весь дом дрожит.
Обычная весна.
Кружа в сугробах танками подбитыми,
Бульдозеры стараются сполна.
На дно шкалы упала pтyть, в термометре.
На пиpce кошкой выгнулся настил.
Гоня торосы сахарные по ветру,
Тайфун метели по миру пустил.
Знакомо все, хоть чем-то новым мечено,
А чем - гадать, пожалуй, не с pуки.
Весною ярче расцветают женщины
И аховски галантны старики ...
Тревожно вам.
Кого-то вы тревожите.
Итак, весна.
Метель гудит с утра.
- Алло, Камчатка?
Как живете-можете?
- Живем нормально.
Год за полтора.
* * *
Бумажные самолетики
Вот он, зал из стекла и стали.
У диспетчера - тронный вид.
Мы во сне свое отлетали,
Кто читает, кто сидя спит.
То дадут, то отменят посадку.
Мы летаем теперь наяву,
Кто за выслугой на Камчатку,
Кто за выговором в Москву.
Ставим в ноги портфель уставший,
Тяжек лоб от служебных дум.
Подтверждает значимость нашу
Респектабельнейший костюм.
Если скучен журнал и если
Настоялись до гуда в ногах,
Мы, откинувшись в легком кресле,
Снова думаем о делах.
Но нахлынет, и некуда деться:
Сквозь двойное видны стекло,
Из газет самолетики детства
Реют рядом,
Крыло в крыло.
А в газетах - полеты Чкалова
И папанинской льдины дрейф.
А в газетах - Мадрида зарево,
«Фокке-Вульфа» сбитого шлейф.
Добровольцы интербригады ...
И во славу испанских гор
По десятку фашистов кряду
Мы сбиваем в тире на спор.
Оценив, пожалуй, впервые
Слово Родина, слово дом,
Мы в Артеке цветы живые
Для испанских детей несем.
Пионерские дарим галстуки,
У костра принимаем в отряд.
Но уже из-под черной свастики
На Европу бомбы летят.
Штурмовик с нарисованным чертиком,
Завывая, идет в пике.
И бумажным моим самолетикам
Машет девочка вдалеке.
Замерев беззащитно и тоненько,
Станет вечной она в тот час.
... «Приготовьте, пожалуйста, столики», -
Стюардесса пробудит нас.
И отстанут - таков уж порядок
Тени лет, по крылу скользя.
И предложат нам легкий завтрак,
Очень легкий, легче нельзя.
А потом - встречающих зонтики.
Но сквозь шорох дождя и дат
К нам всю жизнь из газет самолетики,
Очень солнечные, летят.
* * *
Аэропорт
Аэропорт, аэропорт...
Ни встать, ни сесть,
И воздух сперт,
И чемоданов чехарда,
И рейс неведомо когда,
И дева в справочном давно
В сердцах захлопнула окно.
И вот, прижатый в полусне,
Как приложение к стене,
Я познаю себе на страх,
Что правда все-таки в ногах.
Погода есть, полетов нет.
И подмывает сдать билет,
Отбить в эфир: «Не прилечу»,
Таксиста хлопнуть по плечу,
В машине спину разогнуть,
Сказав: «Вези куда-нибудь»...
А со стены аэрофлот
Сулит безоблачный полет.
Плакат улыбками богат,
А на газетках дети спят,
И дремлет дедушка седой
У автомата с газводой.
А с расписаньем - дребедень,
А в ресторане - рыбный день,
И сыр в буфете сух и тверд.
Аэропорт, аэропорт...
Полетов нет, но я опять
Готов стоять, готов не спать
И все стерпеть.
И, все стерпя,
К тебе лететь.
Из-за тебя.
Опубликовано в альманахе "Озарение-зима-2003"
* * *
Два слова злых,
Стакан, разбитый в споре,
Колючий взгляд
И больше ничего.
А он замкнется, загрустит о море,
Обида скрытным сделает его.
Потом попробуй ласкою растрогать.
Попробуй ссору шуткою замять.
Слова бывают,
Как игла под ноготь:
И крови нет,
А боли не унять.
* * *
Послесловие к Дон-Кихоту
Из года в год,
Из века в век,
Не унимаясь, колобродит,
Все ищет правду человек
И не находит,
Не находит.
Большой и добрый,
Он упрям
И с ним всегда одна расплата:
Он не сожжет -
Воздвигнет храм,
А помнить будут
Герострата.
Создаст богиню он, чудак,
Но холст с улыбкою мадонны
При жизни спрячут на чердак,
Чтоб красть потом
За миллионы.
Его сжигают на кострах,
Ссылают в глушь,
Казнят в столице,
Чтоб, доконав другим на страх,
Его же именем креститься.
А он - как на голову снег!
Горит живой, не умирая.
И снова ищет человек,
И нет тому конца и края.
Предавшим правду
Не в пример,
Опять СВОДЯ С неправдой счеты,
Летит на мельницу в карьер
Бесстрашный правнук Дон-Кихота.
Летит с копьем наперевес,
Летит, в добро и счастье веря.
И снова целится Дантес,
И вновь готовит яд Сальери.
* * *
Камчатский ворон
Георгию Поротову
Языческий костер
И бубна гул
Привиделись ему в древесном шуме.
Камчатский ворон горестно сутул,
Нахохлишься за триста лет раздумий.
Он мудр,
Чугунный идол старины.
Он веки чуть прикрыл
И тяжко замер.
Глаза его загадочно черны,
Как тихие затворы скрытых камер.
Ему добычу красть бы у ворон,
На дымных свалках драться из-за корок,
Да жаль, что непростительно умен.
И так несовременно
Горд и зорок.
А у ворон где падаль, там и дом.
Картавят
С ним, библейским, сходству рады.
Едят его, живого, поедом,
Умрет -
Вдогонку каркнут от досады.
Не упускает ворон ничего,
Запомнит все с пристрастьем молчаливым.
И горловое бульканье его,
Как лавы клокотанье перед взрывом.
Литые крылья,
Как щиты с боков.
Хранят владыку царственно и строго
Не верит он всесилию богов,
Совсем не верит
Ни в какого Бога.
Все боги смертны,
Краток их разгул.
И вечно только то, что человечно:
Языческий костер
И бубна гул,
И птичий перещелк над летней речкой.
Камчатский ворон пережил века,
Он знает цену взлетам и полетам.
Кощунственное золото зрачка
Насмешливо следит за вертолетом.
* * *
ЭХО
Памяти Анны Герман
http://flot.com/publications/books/shelf/navypoems/79.htm
Прорвав магнитных бурь напасти
И пеленгатора накал,
На грани счастья и несчастья
Тот голос в рубке возникал.
Мы умолкали чин по чину,
Мы рвали в брызги лёд тугой,
На всё готовые мужчины
Во имя женщины такой.
И были мы в пути едины,
И не меняли курс назад.
Теперь совсем иные льдины
Иной пробоиной грозят.
Но песня спетая не спета,
Жива сегодня, как вчера.
Она, как верность,
Как планета,
Висит на лучике добра.
В оркестре лет,
В струне гитарной
Осталось эхо навсегда.
И слышно до звезды Полярной:
«Гори, сияй, моя звезда».
================= ========= ===========