Слюдой сверкая, зазмеился снег.
На проводах повис и на ресницах
Махровый иней.
И на магазине,
Над дверью той, где надпись "Провиант",
Нарос куржак - волшебный фолиант,
Оставленный Всевышнею десницей.
Прочь от греха прохожих гнал мороз.
По улице, как стайки злобных ос,
Машины пролетали. Под ногами,
В искрящуюся пыль земной коры,
Метаясь и летя в тартарары,
Как в чёрную дыру, скрывалось пламя
Стеклянных звёзд. Тавда провинциальная:
Лубочная, дымящая, зеркальная -
На ёлочных шарах в черте музея
Раскачивалась, грезя Мангазеей...
Давил Борей. Под ледяным дыханьем
Вдруг разом зацвели кусты акаций.
Несчитанным числом протуберанцев
их ветви полыхали. Трепетаньем
Прозрачных крыльев выглядел огонь их,
И был ещё на коконы похож он,
Рождающие бабочек зимы.
Крепчал мороз. Мороз крепчал, а мы,
За руки взявшись, замерли у окон,
Забыв о всех картинах посторонних:
Жемчужной вербой перед Рождеством
Акации светились чудотворно,
И даже счастье было не притворным,
Хотя казалось чьим-то колдовством...