Вечереет. Над огненной пляской
В котелке что-то мерно клокочет,
Из-под крышки сбегая наружу.
Расскажи-ка мне, бабушка, сказку,
Ту, что в медный звенит колокольчик,
Приглашая прийти и послушать.
В комнатушке уютно и жарко,
Чудо-ходики тикают мерно,
Тает сахар в густой простокваше
И жужжит твоя тёмная прялка,
Разбивая, как мельничный жернов,
Сноп кудели на тонкую пряжу.
Рвут закат журавлиные клинья;
Дует ветер, тугой и солёный;
Смотрит тьма золотыми очами.
Пусть гуляет твой сказ по долине,
Обойдёт крутолобые склоны,
Водопадом сольётся с ручьями.
Пусть в проёмах скупых очертаний
Оживут незнакомые лица
И послужат иному закону.
Что хранится в неведомой тайне?
Может статься, там доблестный рыцарь
Побеждает свой страх и дракона,
И латает пробоину в днище
Корабля, целовавшего скалы —
Чтобы снова спуститься на воду.
Расспроси его, что он там ищет:
Смерть ли, славу, конец ли, начало,
Может, грабит попутно кого-то,
Что в глазах этих, смелых и дерзких,
Добралась ли печаль в его душу
И какое над палубой знамя,
Жив ли дом, где прошло его детство,
И готовит ли кто-нибудь ужин.
И влюблён ли он, тоже узнай мне.
Ночь. Туману послушные овцы
Тихо щиплют траву вдоль дороги.
Темнота прорастает сквозь крышу.
Жмётся холод к дверному засовцу.
Где-то рыцарь плывёт одинокий.
И мне кажется, я его слышу.